— Высшее, что можно сделать в альпинизме, — это так называемый высотно-технический класс, когда на большой высоте людям приходится преодолевать какие-то технические сложности, — рассказывает Андрей. — Маршрут «Мраморное ребро», или «Серпы», как его ещё называют, был выбран не случайно. Гребень из чистого мрамора высотой между 6000 и 7000 метрами из-за сложности проходится спортсменами очень редко. В 1993 году его пытались пройти две двойки испанцев. Из четверых трое погибли. И мы этот маршрут какое-то время между собой называли «испанским ребром». Мы пошли на штурм четверкой — Сергей Селиверстов, Екатерина Андреева, Керим Актаев и я. Практически пять дней висели на отвесных скалах, при этом страховаться было абсолютно не за что. К техническим сложностям добавился штормовой ветер, который трепал команду, вырываясь из-за «Серпов» огромным — на сотни метров — шлейфом снежной пыли. В общем, трудностей хватило, но тем и приятнее было ощущение победы, когда мы стояли на вершине.

— Андрей, как ты попал в альпинизм?
— После долгой одиссеи в других видах спорта. Занимался спелеотуризмом, лыжами. В 1993 году поднялся на вершину Большой Борус в Сибири и понял, что это — мое. Через три года уже выполнил норматив мастера спорта. Первые серьезные восхождения были на Хан-Тенгри (7010 м) и пик Победы (7439 м), которые, кстати, считаются суровее многих восьмитысячников. До сих пор помню экспедицию в 1997 году на пик Победы. Будучи начинающим альпинистом, я попал в команду профессионалов, среди которых были грузинские спортсмены, приехавшие снять тело Илико Габлиани, погибшего в 1961 году. Гора, как всегда, встретила нас плохой погодой. Из восьмерых грузин четверых пришлось спускать вниз из-за болезни. Оставшимся альпинистам мы помогли откопать тело. Они взяли пробы одежды, тканей, волос, и мы снова закопали Илико. На следующий день погода улучшилась, и грузины хотя и были в плохом состоянии, но взошли на вершину в память об Илико Габлиани.

— Почему его не сняли раньше?
— На семитысячных высотах раньше вообще не снимали тела. При попытке спуска можно было потерять ещё несколько человек. Поэтому считали, что лучше похоронить на месте и думать о живых. И только в конце 90-х годов, когда появились страховые полисы и большие деньги, начали пытаться проводить такие операции. В 1997 году я принимал участие в спуске тела известного альпиниста Юрия Красноухова, который погиб на пике Хан-Тенгри, а в 2000-м снимал одного чеха.

— Как спускают тело с вершины?
— На специальных санях — акья. Тело плотно заворачивают в брезент или другой материал, и получается такой скользкий снаряд, который удобно спускать по снегу.

— Такие операции хорошо оплачиваются?
— От 2 до 5 тысяч долларов. Обычно в спуске тела участвуют до восьми спортсменов. Вот и считайте.

— Говорят, у альпинистов своя философия смерти. Это правда?
— Для меня смерть — это лучший учитель. У альпинистов есть поговорка: горы стояли, стоят и будут стоять. Но будем ли мы ходить в эти горы — вопрос.

— Ты постоянный участник соревнований по скоростным восхождениям в горы. Какие самые высокие вершины покорил в режиме нон-стоп?
— Хан-Тенгри (7010 м) — с юга, с севера и с востока, пики Коммунизма (7495 м) и Корженевской (7105 м). С 2006 года участвую в забегах на Эльбрус (5642 м).

— Сколько у тебя восхождений в общей сложности? Какие были самыми яркими?
— Выше 7000 метров у меня 28 восхождений. А самое яркое — это зимний первопроход в 1997 году на северную стену пика Свободной Кореи (4777 м) со знаменитым альпинистом-стеновиком Сашей Ручкиным на чемпионате России. Мы тогда взяли бронзовые медали. Это был новый маршрут — самый короткий путь к вершине. Сделать его можно было только зимой, потому что в это время на ней очень много натечного льда и комбинированных участков «лед+скала». Двойка альпинистов абсолютно независимо работает на стене, не привязывая себя к базовому лагерю и не обременяя предварительной обработкой маршрута, то есть лезет «с листа». При продвижении команды вверх одновременно перетаскивается вверх и весь груз, включающий в себя также и бивуак. То есть где ночь застала — там восходители и ночуют. А так как ночь может застать и на абсолютно гладкой плите, то бивуак представляет собой подвесной «дом», который можно повесить на крючьях в любом месте. Шесть дней и пять ночей мы провели на стене.

— Экстремальные ситуации случались во время восхождений?
— Дважды попадал в лавину на пике Молодежный (4147 м) в Заилийском Алатау. После первого раза было очень страшно снова оказаться в такой снежной круговерти, но в то же время я понимал, что опыта теперь у меня больше, значит, и больше шансов выжить.

— А мистические моменты бывали?
— На последнем восхождении у всех членов команды было одинаковое ощущение, что мы идем не одни. Вечером ставим палатку и слышим: рядом тоже ставят палатку, кто-то разговаривает. Причем это не стараешься рационально объяснить, просто знаешь — и все.

— Куда ты теперь отправишься?
— Вместе с Владимиром Сувигой планирую совершить четвертое восхождение на пик Победы.