Про первые удары в боксе

Боксом я начал заниматься в «нулевые» годы в платной группе. Мне шел 17-й год, а весил я уже порядком — примерно 115 килограммов. Как-то к нам приехали пакистанцы, и меня поставили на спарринг с одним из них. Соперник был высоким и опытным. Помню, после трех раундов у меня сильно опухли глаза, остались одни щелочки, я еле стоял на ногах, но все же нашел в себе силы и нанес сопернику сокрушительный удар справа и «уронил» его. Меня сразу приняли в спортивный колледж даже без экзаменов.

Про дебют в «профи»

Переход из одного вида бокса в другой был обдуманным. У меня было немало побед на любительском ринге, но мне захотелось большего. В 2008 году «Жерсу» организовало бой. Поначалу стеснялся выходить на бой с голым торсом. Меня поставили против Мухита Абдиева. Я запросто тогда выиграл!
Про самое горькое поражение

Сейчас я думаю, что ринг «Достыка», где разыгрывался пояс чемпиона Казахстана в супертяжелом весе, положил начало черной полосе в моей жизни. Это было самое первое и самое горькое поражение в профессиональном боксе, после которого я так и не смог прийти в себя. Ведь до того дня я всех соперников «вырубал» и полагал, что никогда не проиграю. До сих пор все удивляются и говорят: мол, как ты удар пропустил, это нереально. Я и сам удивляюсь. Ростом я выше Талгата Досанова, а по весу превосхожу его и того больше. Во время боя я «ложился» на него, чтобы он быстрее устал. А он меня «поднимал»! Раньше я с такими «амбалами» боксировал, и если на них ложился, то они мой вес никак выдержать не могли. А Талгат меня легко «поднимал»! Сейчас иногда думаю: откуда у него такая мощная сила появилась? Может, он тогда что-то принял?

Про бой на Красной площади

Вообще я не хотел боксировать в Москве, так как после неудачи в бою с Досановым пребывал в состоянии депрессии. Все время корил себя за излишнюю самоуверенность, которая, по-моему, и привела к поражению. Промоутер Марат Мазимбаев предложил боксировать на Красной площади, вел переговоры с моим тренером-менеджером Олегом Аркадьевичем Ковальчуком. Я тогда прямо сказал своему наставнику, что после такого боя должен отдохнуть, прийти в себя, а он мне: «Что, испугался?». Я ему ответил, что никого и ничего не боюсь, просто морально не готов, подавлен. Но в итоге пришлось поехать, и на это были две веские причины. Первая — нужно было заработать, вторая — я боялся, что, если откажусь, больше меня не пригласят. На мой взгляд, тот московский бой с россиянином Муратом Халидовым получился неплохим, так как удары я не пропускал, и, если проиграл, то только по очкам. Многие думали, что за такой бой мне выплатят огромный гонорар. Но это далеко не так — мне заплатили лишь 1500 долларов. Знаете, а ведь многие боксеры тогда получили по 500–600 «баксов». Вообще, на мой взгляд, если бы тот бой проходил у нас в Казахстане, судьи бы дали ничью.

Про промоутерское забвение

После Москвы, как я ни старался, меня на бои больше не ставили. Я хотел боксировать, просил об этом всех знакомых промоутеров, а мне отвечали: мол, найди себе спонсора, чтобы он «башлял». Сейчас думаю, что зря ушел из любительского бокса. После поражения я стал никому не нужным, невостребованным боксером.

Приходилось просить Марата Мазимбаева, чтобы он дал возможность выйти на ринг и заработать. Летом прошлого года он действительно предложил около 2000 долларов за шесть раундов с Денисом Бахтовым. Но я отказался — ведь за бой с боксером уровня Кличко это слишком мало. После того моего отказа Марат вообще перестал что-либо предлагать. Также мне поступало предложение выйти на спарринг с украинцем Вячеславом Глазковым за 2000 долларов, но, честно говоря, за такую сумму не хочу гробить свое здоровье.

Про жизнь вне ринга

На днях мне исполнится 27 лет. У меня нет собственной крыши над головой и нормальной работы. Хотел бы устроиться в ночной клуб, но боюсь в порыве гнева сломать челюсть какому-нибудь папиному сыночку — тогда проблем не оберешься, а их у меня и без того выше крыши. Поэтому сейчас охраняю покой обитателей общежития на Космонавтов-Тимирязева — за это мне дали комнату, так что зарплаты нет. Правда, наш комендант подбрасывает небольшой «гонорар» за мое умение утихомирить наиболее буйных жильцов. На сегодня это мой единственный заработок. Супруга работает методистом в детском садике, получает всего 15 тысяч тенге.

А ведь были раньше неплохие времена. В течение семи лет меня спонсировал мой родственник, достаточно влиятельный человек. Он радовался тому, что я занимаюсь спортом, а не «гоняю балду», ежемесячно выплачивал мне по 2000 долларов. Но недавно его подставили и посадили. Так что моя семья оказалась без финансовой поддержки. Как началась у меня черная полоса, так она и продолжается.

Про любовь

Семь лет назад я женился на очень красивой девушке Улпан. Нашему сыну Алтаю 6 лет. До сих пор думаю, как же мне повезло с женой. Так люблю ее! Она во всем меня поддерживает и никогда не «пилит».

Про смутное будущее

В своей жизни я работал дворником, охранником, вот теперь думаю: может, в тренеры пойти, тем более что у меня есть диплом тренера по боксу. Но я не знаю, что мне делать! Сейчас думаю: зачем я вообще в бокс пошел, лучше бы выучился, к примеру, на экономиста. Самое страшное для любого спортсмена — это идти бесцельно, в никуда. А после того злосчастного поражения я не знаю, что делать, куда идти. Я потерялся в жизни! И в спорте! Когда я ездил на бой в Соединенные Штаты, американские тренеры предлагали мне остаться там, но я не согласился. Если бы сейчас поступило подобное предложение, то я бы уехал, не задумываясь.

О многом рассказал боксер. О том, что ему, отцу 6-летнего мальчика, неудобно перед сыном, когда тот просит купить игрушку. О голодных днях, когда не было денег купить даже булку хлеба. О том, что он мечтает найти любую нормальную работу, пусть с маленькой, но стабильной зарплатой. Но при этом мой собеседник дал понять, что единственная надежда на заработок в ближайшее время все-таки связана с рингом. Затем он достал мобильник, «маякнул» кому-то (телефон был с минусовым балансом), дождался ответного звонка и после недолгого разговора сообщил мне: «Это шымкентский промоутер. На 1 мая намечается бой — может, повезет». На том мы с ним и расстались.