Двукратный олимпийский чемпион тяжелоатлет Илья Ильин в интервью агентству «Р-Спорт» признался, что после победы на чемпионате мира в новой для себя весовой категории ему хотелось орать гимн Казахстана даже в момент звонка президента, потому что в такой борьбе он не выигрывал и Олимпийские игры.

Просто порвал. Забрал свое

— В Казахстане Илья Ильин уже давно стал национальным героем, и эту победу на домашнем помосте ждали все. Она что-то для вас изменила?
— Думаю, этой победой я укрепил уважение народа к себе. Я в очередной раз доказал, что могу делать. Я делаю свою работу блестяще, показываю свое выступление, красивое шоу. Наверное, для нашего русского, казахского народа шоу и чемпионат мира не очень сочетаются, но я умею показывать красивое выступление — не только взял, поднял и опустил, а чтобы люди попереживали, увидели эту реальную работу, что это не просто победа, которая легко далась, это действительно кропотливый труд. Это просто ужасная работа: нервы, слезы, пот и кровь. Люди увидели меня вживую, и это самое главное. Они увидели, как я реально работаю и еще больше стали уважать, ценить, любить меня. Укрепились духом те, кто видел меня, потому что спорт укрепляет. Победа того или иного богатыря, батыра укрепляет дух народа. А если дух народа сильный, значит, и страна сплоченная, проблем меньше. Все идут вместе вверх к развитию страны. Поэтому народ очень рад этой победе. А я благодарен народу, президенту.

— Это было, наверное, уникальное событие, чтобы президент страны позвонил чемпиону на пьедестал во время гимна...
— Я сам был в шоке! Мне очень приятно, конечно. Но в тот момент я не знал, что мне делать — неудобно с одной стороны, но это президент звонит, и я понимаю, что люди поймут меня. Хорошо, что все прошло благополучно. Он сам мне позвонил и говорит: «Ну что ты там опять натворил?! Какой мировой? Почему все шумят?» (смеется). Я рассказал кто выступал, говорю: «Да, пришлось мировой побить». Он поблагодарил, что в очередной раз показал, как надо работать. Он был очень рад.

— Во время гимна ваш крик можно было в любой части зала услышать. Эмоции переполняли?
— Да, я пою гимн, и тут соединение идет с президентом. А мне еще главное охота петь и именно что орать... Я ору! Реально ору (смеется)! Эмоции?.. Давно я не чувствовал, что я выиграл. Этот чемпионат мира я именно выиграл по-настоящему! Просто порвал. Забрал свое. И этот порыв победы нереальный был. Такое ощущение, будто ко мне лезли-лезли, и я дал отпор тем, кто докапывался до меня (смеется). Как будто это какая-то уличная драка была, до меня докапывались, я взял и подрался. Что-то такое по ощущениям было.

Я все равно не откажусь от себя

— Но, объективно говоря, в предыдущие разы действительно такой борьбы и соперников таких не было, вы просто уверенно побеждали.
— Уверенная победа была, конечно. Ну и 2011 и 2012 годы я был просто супер готов, был включенный, работал нереально. Сейчас тоже работал, но тогда была другая ситуация. Сейчас у меня новая категория. Я знал, что будет нелегко, знал, куда я иду, это не был порыв геройства, был четко разработанный план.

Я всегда это говорю, и люди даже считают, что это очень пафосно звучит, что я заявляю — хочу выиграть. Всем не нравится это. Но если я не буду хотеть выиграть, зачем я это делаю вообще? Смысл тогда? Почему они так говорят? Каждый человек хочет чего-то добиться. Для меня цель — это очень важно. Смысл моей жизни в спорте — это цель. Я хочу быть достойным, хочу быть одним единственным человеком, который достиг тех или иных успехов. Я думаю, что в этом нет ничего плохого. Но так как людям это не нравится...

Все равно я не откажусь от себя, не скажу, что если не нравится — я не буду это говорить. У меня в душе есть то, что я хочу побеждать, выигрывать, пока молодой. Я хочу успеть все и спокойно закончить карьеру. Красиво и грамотно. Я это делаю для народа Казахстана, прежде всего, для своей страны. Для всего мира я делаю эволюцию человечества, как бы грубо это ни звучало. Мы, спортсмены, делаем это, мы показываем силу, которой прежде никто не обладал. Усэйн Болт быстрее всех бегает, почему я не могу быстрее всех поднимать штангу? Это же мы показываем людям, как надо жить. Я сравниваю спортсменов с космонавтами, с армией, где постоянно есть новые технологии. На нас пробуют те вещи, которые завтра идут в человечество. Даже это спортивное питание — протеины. Раньше никто не знал, что это, а сейчас даже пожилые люди это едят, потому что хорошо и удобно. А это спортивное питание.

Ильин машина? Конечно, нет!

— Вас эта победа как-то изменила?
— Пока не знаю. Пока нормально. Может, мудрее стану. Потому что, правда, серьезная победа.

— Вы шли к этому чемпионату мира, к этой победе по четкому плану. Само выступление на помосте происходило на кураже или осознанно?
— Какие-то вещи, конечно, осознанно, потому что чемпионат мира и спорт — это очень серьезные вещи и без осознанности никуда. Неосознанность приводит к баранке. Если ты на помосте физически, то и голова, и душа твои тоже должны быть на помосте. А бывает так, что тело твое на помосте, а мозги где-то там, душа тоже, и это приводит к тому, что ты мажешь. Ты должен быть здесь и сейчас, а это визуальная работа головой.

— Смена категории дается непросто. Можно представить, сколько вам пришлось «пахать», чтобы прийти к этому результату. Довольны тем, что получилось?
— Сейчас я чувствую спокойствие спустя год, потому что я выполнил дело и могу расслабиться, внутренне просто. Это не то спокойствие, которое ты каждый день получаешь. А то, которое наступает, когда ты достигаешь главной цели. Ты просто не можешь успокоиться от того, что тебе что-то надо сделать. Ты дело доделаешь, приходишь домой, просто включаешь телевизор или музыку, и чувствуешь полное расслабление. Этого у меня не было давно (улыбается). Столько поздравлений после победы было, столько поддержки... И, наверное, невозможно было иначе. Я даже не знаю, как люди бы восприняли другое событие.

— Но хоть чуть-чуть было опасение, что этой победы может не случиться?
— Конечно, было. Последний подход, когда 239 упало... То есть не было неуверенности, но... Я выхожу, а там Рус (Руслан Нурудинов) толкает 239 и выползает, Давид (Беджанян) идет 240, толкает. И все, я понимаю, что надо что-то делать (смеется). Хорошо, что готов все-таки был. А так даже не знаю... Потому что все тут решается, одна минута тебе дается — или ты поднимаешь, или она падает. Одно из двух. На помосте надо было все делать быстро, качественно, без грамма страха. Но до этого, перед поклоном, это было что-то... Задыхаешься, воздуха не хватает, идешь, видишь людей... У меня последние мысли были такие, я, глядя на людей, про себя сказал: «Это ради вас». И, в то же время, знаете, я как бы поддержки у них попросил. Это метафора, но я на самом деле это делал, просил у людей поддержки.

— А дальше на автомате?
— Когда вышел, о старте даже думать не надо. Какая спина? Пусть будет такая. Надо тащить, быстрее ногами работать, вставать, ровно выправиться и толкать. То есть там не думаешь ни о какой технике. Какая техника у тебя была на тренировках, она и здесь выходит. Главное — старт выстоять нормально. Думать не надо об этой штанге. Ну, у меня такое. И получилось все нормально, хорошо. Но не сказал бы, что я был уверен, что легко толкну и выиграю (смеется). Толкнул четко, грамотно, наверное, потому еще, что испугался даже (смеется).

— Многие считают, что Илья Ильин — машина, которая работает без ошибок, а вы, оказывается, даже боитесь иногда...
— Машина? Конечно, нет. Видели, как я 233 сделал? Это ужас был просто! Я ее толкнул на морально-волевых, взял и сделал. А 239 уже так не получилось. Это уже не машина (смеется). Это уже, значит, машина, которая делает ошибки. Получилось, что я один подход смазал, но шесть из шести все равно сработал. Это у меня закон такой: надо шесть из шести. И первый подход — это вообще закон номер один. То есть надо 100 раз отрабатывать на тренировке без лямок, «атаки», прыгать через 10 кг, через 12, 160 ставишь, потом 175, 183 сразу. Вот так надо, чтобы четко все было. Научили меня тренеры и жизнь так делать, это хорошо помогает.

А могло быть: «Илья, до свиданья»

— После победы вы сказали, что Илья Ильин — это не просто один спортсмен, а успешный проект. Какова личная доля в этом проекте?
— Конечно я работаю, и в любом случае на главных ролях в этом проекте. Но если бы не моя команда, не мои тренеры, руководство, не весь спорт и не весь народ Казахстана, то проекта бы не было. Я делаю основную работу, но за мной стоит целая страна. Огромную часть делают тренеры, руководство и люди, которые за меня болеют. Серьезную роль играет отношение руководства страны, клубы, которые создаются, как президентский клуб «Астана». Не могу об этом не сказать, ребята поддерживают реально. Спорт тянем. Президент сам лично переживает, звонит. Это большой проект, который дает успехи благодаря тому, что мы сплоченно работаем. А то, что там работаем, и здесь работаем, есть моменты, где чуть-чуть не срабатываемся, но они идут на пользу. Мы друг на друга не орем, не плюемся, а делаем работу, анализируя, что лучше, и получается большое дело. Я как человек выхожу, а за мной уже вся команда, которая заняла второе место на чемпионате мира. Это мы в целом. Я сейчас отдельный проект, который ведет за собой. У меня еще есть чемпион мира, серебряный призер и очень много парней, которые создают полную команду. Каждый человек в этом проекте делает что-то по чуть-чуть.

— Наверное, все в мире тяжелой атлетики знают историю о том, как уже много лет назад в прямом эфире президента Казахстана спросили о судьбе Ильи Ильина и прямо там Нурсултан Назарбаев дал распоряжение разобраться в ситуации. Если бы тогда не случилось той прямой линии, указа президента, то не было бы Ильина?
— На самом деле да, это так. Не было бы.

— Уже не вспоминаете об этой истории?
— Вспоминаю, но знаете как?.. Я быстро плохое забываю. Хотя это не плохое, это тема, которая всех поставила на места, и я опыт определенный получил. Я научился тому, что мне нужно было. Жизнь меня научила. И все остальные также. А так ничего бы не было, да. «Илья, до свидания», было бы. В то время не нужен был двукратный олимпийский чемпион. То есть тем людям, с которыми я работал. Хорошо, что это случилось. Это меня научило жить — самое главное. Я благодарен каждому из этих людей, что они меня научили по-своему. Что кто-то сделал для меня что-то негативное, чтобы я так отреагировал, чтобы это случилось. Зато я очень мудрым человеком стал (улыбается). Президент просто поставил грамотную точку, и за это ему спасибо. Теперь он и по сей день за меня переживает. Помню, как он после этого каждый раз спрашивал: «Ну, как у тебя дела? Тренируешься нормально? Проблем нет? Ну, давай, работай».

— Сейчас, после победы, вы ведь о личной встрече с президентом договорились?
— Да. Мы тут как-то в этом году сидели с ребятам, и я говорю: «Так охота на чай к президенту сходить». Мы обычно на день независимости встречаемся, и, думаю, может, попрошусь сам. А тут он мне после победы и говорит: «Давай я тебя приглашу, встретимся, хорошо пообщаемся». Я говорю: «Да, Нурсултан Абишевич, я всю жизнь мечтал об этом» (смеется). Действительно, так получилось, как будто человек мои мысли прочитал. Очень приятно. Но теперь не знаю, что говорить буду (смеется).

— Любопытно, как такие встречи проходят?
— Я тоже не знаю. После Олимпиады в Лондоне я вот так прям сидел рядом с ним, а с другой стороны Серик Сапиев, наш чемпион по боксу. И мы разговаривали, о том, что собираюсь делать дальше. Он говорит: «Ты школу в Козылорде собираешься открывать?», а мы с пацанами уже на тот момент подготовили проект и думали, что после Лондона запустить. И я говорю: «Нурсултан Абишевич, все, у нас уже проект готов». Он говорит: «Тогда делайте». Сейчас постепенно занимаюсь этим, с весны начну работать активно, включусь, и будет у нас школа Ильи Ильина по тяжелой атлетике. А потом еще так, по мелочи, поговори немного о жизненном (смеется).

К Рио надо работать по-черному

— Вы — национальный герой, у вас школа своя, можно было бы вообще закончить карьеру. Зачем так дальше пахать, убиваться, в другую категорию переходить? Это же сумасшедшая работа.
— Это — цель, которую я поставил себе, и все, я от нее не уйду. Я молодой еще. Мне нравится это делать. Если вкратце, то для меня этого достаточно для того, чтобы продолжать. Я люблю это делать. Я еще «не наелся». Я хочу работать, передавать свои данные, которые во мне есть зашифрованные. Я сейчас чуть-чуть переквалифицировался — теперь я играющий тренер. И нужно данные дать так, как тренер — хорошо, в качественном виде. А если ты еще даешь данные на физическом уровне, то есть показываешь на себе, как это работает, ребята схватывают на лету, кто может. И результат на лицо. Даже Жасулан Хадырбаев, Вова Седов. Жасик — это реально пример, с 2011 года он со мной жил, вместе тренировались, когда я ушел отдельно работать. Он один из первых был, кто пришел со мной работать. И он даже мои тонкости начал перенимать, и вот это вылилось в золото чемпионата мира. Поэтому не могу пока оставить цель и просто уйти. Тем более, времени хватает на обучение, на семью, на все, что нужно.

— Трехкратный олимпийский чемпион — это цель?
— Да, в первую очередь трехкратный. А дальше посмотрим. Я планирую работать до 32-х. Какая может быть цель после этой победы?.. Не знаю, по-моему, обманывать буду, если скажу, что не хочу (смеется). Надо на Рио идти. Надо работать спокойно, четко, классно. И такие результаты смешные, как на этом чемпионате мира были, уже не пройдут, надо что-то посерьезнее. Надо работать по-черному (смеется). Надо начинать уже столько, по-моему. Реально. Я сам толкач супер профессиональный, а тут такие пацаны. Значит, мне надо 247 толкать. 196 и 247. Не знаю. Еще не думал об этом. Сейчас просто в голову пришли такие результаты.

— После чемпионата мира в Париже вы четко заявили, что Олимпиаду в Лондоне выиграете. Сейчас про Рио можете так сказать?
— Заявлять не буду. Не любят люди этого. Не могу заявлять. Не буду раздражителем.

— Что это? Скромнее стали?
— Нет, почему? Хотя, если это считается скромностью, то да, тогда, наверное, стал скромнее. А зачем говорить? Надо делать дела. Так будет лучше. В этом году выиграл, дальше будем работать, стараться выигрывать.

— Это такой более тактичный подход...
— Да. Видно же, что обсуждают: что он там говорит, зачем говорит. Значит, не буду говорить, буду делать.

— Вы несколько раз за время беседы упомянули о том, что кто-то что-то говорит про вас. Это раздражает?
— Не раздражает, нет. (Пауза) Может, обижает даже.

— И это говорит человек, которого любит весь Казахстан?
— (Смеется) Я все-таки не могу этого не замечать. Не знаю, какое отношение у этих людей ко мне, но я просто не хочу делать неприятности людям. Я просто буду делать свое дело. Выигрываю красиво, грамотно. Пусть у меня и дальше пойдет так. Пуст со мной будет сила. Пусть со мной будет народ и все люди, которые меня уважают. Тогда все будет нормально. От того, что я скажу, что я выиграю Олимпиаду, ничего не изменится. Механизм уже пошел, и что будет, то будет. Что должно быть, оно исполнится все равно. И мне уже не надо говорить об этом (смеется). Мой настрой, я думаю, всем понятен по победному подходу на чемпионате мира.

— Какой-то план на Олимпиаду уже есть?
— Сейчас надо опять спокойно работать над телом, над душой, над разумом. Все идет по плану пока. В следующем году буду спокойно работать на результат — базовая подготовка, техника. В рывке надо технику дорабатывать. Вес, который я набрал — 116, надо прорабатывать. Я остановлюсь на 112, хорошенько «распашу» его и буду по килограмму добавлять. В этом году такая очень «сырая» подготовка была. Много мазал. Энергии много пришло, начал тройные делать, мышцы начали рваться на ногах, начал тяги делать, очень хорошо это на рывок повлияло. Буду тяги добавлять. Грамотно работали, хорошо, по шаблону, чуть систему изменили, и результат дало. Но есть уже и минусы, которые я вижу. Поэтому сейчас систему будем менять. Это должно будет дать хороший плюс в рывке. Для рывка нужна техника, а я не дорабатываю. На старте более-менее поймал, до подрыва довожу, и останавливаю штангу. Штанга останавливается, скорость теряется, наверх не летит. Над этим буду работать. А конкретно система поставлена, но такая еще сырая, не буду пока ничего об этом говорить. Но надо в Рио хорошенько выступить. Всегда выигрывал, и надеюсь там не проиграю (смеется).

— В тяжелой атлетике немного узнаваемых фигур, реальных личностей. Сейчас Ильин — это лицо тяжелой атлетики. Кто из штангистов еще способен стать такой фигурой?
— Ребята китайцы вообще красавчики. Они рвут, конечно, как звери. Вот они — машины! Эти ребята очень яркие, красивые, работают здорово. Таня Каширина! 200 кг! Первая женщина, кто толкнет 200. Это жестко вообще просто! В +105 Леха Ловчев. У него неудача получилась на чемпионате мира, но мне понравилось, что он взял и вышел в толчке, вот это герой, мужик. Пошел толкать и выиграл золото, забрал. Это качество, которое есть у человека, который даст результат. Бехдад — олимпийский чемпион, чуть-чуть не доработал. Мне понравилось, что у него был второй старт, он выиграл Азиатские игры и пошел на чемпионат мира, пацан тоже, конечно, без тормозов. И Алегов чемпион, молодец, выиграл второй год подряд.

Жасулан — первый казах, который стал чемпионом мира. Он ярко выиграл, сенсацию для Казахстана сделал, для чемпионата мира. Вова Седов мировой вырвал — 188. Кто рвал еще? Только господин Кахи (Кахиашвили) — величайшая личность и Вовка. Ему говорили 189 иди, он не пошел. Но он очень умный человек, тактически грамотно работает.

— Некоторые специалисты ждали, что супертяжи могут затмить Ильина на этом чемпионате мира. Но борьба в категории 105 была фантастическая. Президент международной федерации тяжелой атлетики Томаш Аян после сказал, что такой борьбы, как в категории 105, не видел за свои 50 лет в тяжелой атлетике... А вы видели что-то подобное?
— Я? Нет! Я не знаю вообще, с чем это можно сравнить даже. Не видел. Не помню. Не знаю. Мне нравятся ребята китайцы, которые работают на шесть подходов, как машины, парни из Северной Кореи. Но вот такое, как было у нас, я не видел просто никогда. У женщин как-то бывала борьба, по шесть мировых они сбивали. Но тут!.. Борьба была сильная. Это было жестко. И я все оставил на помосте. Да, видно было, что я мог бы физически 247,готов, но внутри морально все выжал полностью. Ты ведь не только физически работаешь, ты борешься всем, что у тебя есть. И когда Рус выползал с последнего подхода, я его понял — сил не было у нас уже. Все отдали. И это было здорово. И потому потом хотелось орать, петь, потому что сделал все, что мог, и выиграл.