Напомним, что, получив больше месяца назад в матче с ЦСКА серьезную травму, Талгат выбыл из строя до конца сезона.

Сборную жалко…

— Из-за травмы вам пришлось пропустить квалификационный олимпийский турнир. Расстроились?
— Очень. Вначале из-за того, что не смог поехать с ребятами в Норвегию, а затем из-за того, что наша команда не попала на Олимпиаду. Но сейчас уже ничего не поделаешь: что случилось-то случилось.

— За играми сборной следили?
— Да, по Интернету. Болел за ребят.

— А свой первый матч за сборную Казахстана помните?
— Да. Мне тогда было 15 лет, и меня включили в юношескую сборную на чемпионат мира, который проходил, а Австрии. Перед нами стояла задача выйти из группы, А в группу В, то есть в сильнейший дивизион, но у нас это не получилось. Сама же поездка запомнилась надолго, было много впечатлений. Позже я играл в составе молодежной сборной, потом — национальной. Правда, дебют в национальной сборной, который, кстати, тоже состоялся на чемпионате мира, так сильно в память не врезался.

— Вы признавались лучшим игроком матча на юношеском чемпионате мира в Словении, затем подобное же произошло на молодежном мировом первенстве. Такое признание вам льстит?
— Когда это случилось впервые, я был очень горд. У меня появилось чувство, что я не зря приехал на чемпионат мира, что мне действительно удалось помочь команде. Такое признание всегда повышает настроение, становится дополнительным стимулом — хочется доказать всем, что тебя неслучайно назвали лучшим

— Вы родились седьмого числа седьмого месяца (7 июля). А в 2007 году вас признали лучших хоккеистом Казахстана. Вы не думаете, что в этом есть что-то магическое? Все-таки три семерки…
— (Смеется) Не знаю, может, что-то и есть. Но я не придаю этому значение.

— А вы вообще в приметы верите?
— Не верю.

— Вы играете под 11-м номером. Исходя из чего, выбрали именно его?
— Просто это был единственный свободный номер. Но сейчас хочу поменять его.

— Почему?
— Ну… он не совсем мой. В «Казцинке-Торпедо» я играл под другим. И в «Барысе» хотел взять 23-й номер, но он оказался занят. Сейчас в моей спортивной карьере все как-то не очень хорошо складывается, и поэтому, если в следующем сезоне я продолжу играть в «Барысе», то, скорее всего, поменяю номер.

— А что, продолжение карьеры в «Барысе» сейчас под вопросом?
— Не знаю. Вот сезон закончится, будут подводить итоги, и тогда все станет ясно. У меня контракт с «Барысом» ещё на один год. Но всякое может случиться. Сам же я, конечно, хотел бы остаться в команде и показать все, на что способен.

— Несколько лет назад вас приглашали в Тольятти. Почему вы отказались?
— Да, было предложение приехать на просмотр в «Ладу», но я отказался — не был уверен в том, что у меня там все получится. Кроме того, не устроили финансовые условия. В общем, решил остаться. Я до этого хорошо провел один сезон в «Казцинке-Торпедо», и мне хотелось отыграть ещё один, повысить свое мастерство. Думаю, что, приняв такое решение, я ничего не потерял.

— А после были предложения из зарубежных клубов?
— Нет, больше никто на меня не выходил.

— Если бы вас пригласили в НХЛ, в какую команду вы бы хотели попасть?
— Я бы хотел поиграть за «Детройт».

Все началось с коньков брата

— Чем вы сейчас занимаетесь?
— Я приехал по делам в Усть-Каменогорск и одновременно прохожу курс лечения — нужно делать иглоукалывание. На днях должен пройти рентген-обследование, и в зависимости от его результатов врачи примут решение относительно повторной операции.

— Выходит, травма серьезная?
— Да, у меня перелом ключицы. Один раз уже прооперировали, но, возможно, потребуется ещё одна операция.

— Сколько времени понадобится на восстановление?
— Трудно сказать. Но лечиться нужно будет ещё примерно месяц или полтора.

— А после вы сможете выйти на лед и приступить к тренировкам?
— В принципе я могу и сейчас кататься, просто рука побаливает, когда делаю резкие движения. А на лед я выйду сразу, как только швы после операции затянутся. Приступлю к тренировкам и потихоньку снова начну набирать форму.

— Кто все это время был рядом с вами, поддерживал после травмы?
— Конечно же, очень сильно поддерживали самые близкие — мама, супруга и дочь Эрика, которой в апреле исполнится два года. Ведь первое время я не мог даже пошевельнуть рукой. Можно сказать, был как большой ребенок. Жена меня одевала и кормила. А мама каждый день звонила, спрашивала, как я себя чувствую. Она очень волновалась. Чувствовал я и поддержку болельщиков. Они писали письма, оставляли сообщения в интернете.

— Болельщики могут пообщаться с вами в интернете?
— Да, у меня есть странички в «Моем мире» и в «Одноклассниках.ру». Там они оставляют комментарии, сообщения.

— Вы на них отвечаете?
— Да, я все прочитываю и отвечаю. Правда, сейчас у меня временно нет Интернета, но когда я в Астане, стараюсь быть на связи.

— А с родителями вы тоже всегда на связи? Как часто навещаете их после переезда в Астану?
— Приезжал в Усть-Каменогорск во время отпуска и на Новый год. А так свободного времени почти нет. Летом — сборы, зимой — игры. Ну и сейчас нахожусь в родном городе. А если бы не травма, был бы вместе с ребятами из «Барыса».

— А чем занимается ваша супруга?
— Она дизайнер.

— Она следит за вашим гардеробом, подбирает вам одежду?
— (Улыбается). Нет. Её всегда устраивало то, как я одеваюсь.

— Насколько мне известно, в хоккей вы попали случайно — пришли в спортивную школу, чтобы поддержать друга…
— Нет. На самом деле, я ещё с детства занимался хоккеем. Вначале играл во дворе с ребятами, а позже друг и одноклассник предложил сходить в секцию хоккея. Меня приняли. Вот так все и началось.

— О ваших первых коньках чуть ли не легенды ходят. Говорят, что они были огромных размеров, поскольку перешли к вам от старшего брата, и что именно благодаря им вы стали одним из самых быстрых хоккеистов. А когда у вас появились собственные коньки?
— Первые коньки, которые я могу назвать своими, мне купили родители. Они были не российские, а какие-то импортные. Точно не помню, чьего производства. А сам я ещё ни разу не покупал себе коньки — вначале катался на тех, которые достались мне от брата, потом родители купили, ещё одну пару выдали в «Казцинке-Торпедо», и сейчас в «Барысе» тоже выдают. То есть сам себе ещё ни разу не покупал — так получилось. А что касается легенды (смеется), то те коньки действительно были большими — кажется, 42-го размера. В них не очень удобно было кататься, но это меня не смущало, так как было огромное желание играть в хоккей. А когда подобрали мой размер, кататься стало гораздо удобнее, и вот на этом контрасте я, наверное, и прибавил в скорости.

— В «Казцинке-Торпедо» вы снова встретились со своим первым тренером Владимиром Беляевым. Изменилось ли его отношение к вам — может, он стал гораздо более требовательным?
— В «Торпедо» я не был среди лидеров. А когда пришел Беляев, он поставил меня в одну тройку нападения вместе с братьями Корешковыми. То есть он оказал мне большое доверие, которое я, конечно, очень хотел оправдать. Играя в одном звене с Евгением и Александром Корешковыми, я наконец-то раскрылся и стал более раскрепощенным на льду. Они — большие мастера, умеют вовремя отдать пас, и наша тройка очень много забивала. А Владимир Беляев действительно является моим первым тренером, благодаря ему я начал играть на профессиональном уровне.

— Братья Корешковы намного старше вас. Вы обращались к ним на «ты» или на «вы»?
— Я всегда обращался на «ты». Нельзя сказать, что мы были друзьями — все-таки разница в возрасте сказывалась. Но игра у нас получалась, и я у них многому научился.