О том, как чеху удалось набрать столько очков в прошлом сезоне, что не ладилось — в этом, какой праздник лучше, а также о новом самолете, тренерах и экстриме Лукаш Кашпар рассказал Марье Михаленко в интервью Sports.ru.

В этот раз правда

— Буквально недавно было 40 дней погибшим ребятам в Ярославле.
— Просто большая трагедия. До сих пор трудно в это поверить. Я не был так хорошо знаком с этими игроками как Новотны, но я пересекался с ними в национальной команде. Знаете, когда что-то такое случается… Всегда говорят: «Он был очень хорошим человеком, и он был прекрасным, и он…» Но в этот раз все сказанное действительно правда. Понимаете? Они были замечательными. Все трое, которых я знал. Это очень ранит — терять таких людей.

— Как Иржи? Трагедия коснулась его лично…
— У него в «Локомотиве» играл очень близкий друг — Ян Марек, они выросли вместе. Но мы все очень переживали. Это черный день для хоккейного, и даже для всего обычного мира. Столько хороших ребят ушло.

— Как вы выходили на лед в стартовом матче?
— Было очень тяжело. Мысли то и дело возвращали тебя к тому, что произошло. Обычно забываешь обо всем, что делается вне льда, сосредотачиваешься на игре, но тогда было просто невозможно не думать. Стоишь на синей линии, идет минута молчания… Слезы на глазах. А 30 секунд спустя тебе уже надо играть в хоккей. Это был самый ужасный первый период, который я когда-либо провел, самый ужасный матч.

— На каком самолете вы теперь летаете?
— На Бомбардье. Нам заменили самолет сразу после трагедии. Уже на следующий день сообщили, что ищут новый. Внутри он не такой комфортабельный, как тот, что был у нас раньше. Но это уже не настолько важно. Нам всем сейчас спокойнее, потому что мы летаем на более надежном самолете.

— Я недавно летала — ребята, их лица, до сих пор стоят перед глазами.
— Я не знаю, как у других моих одноклубников, но я никогда не боялся летать. Никогда. Мог пристегиваться, мог — нет. Если мы попадали в турбулентность, или просто самолет немного трясло, я не обращал на это внимания, продолжал спать. Но теперь, после всего случившегося, когда мы заходим в самолет, в голову начинают лезть разные мысли. Ты уже проверяешь, все ли везде в порядке и вздрагиваешь от каждой воздушной ямы: «Что-то не так?..»
Отличия хороших тренеров

— О Хомутове вам Рахунек рассказывал?
— Да. До того, как приехать, я и Иржи спрашивали у Карела, как ему работалось с Хомутовым. Они же были вместе в «Динамо». Рахунек не сказал ни одного плохого слова про Андрея: великолепный человек, хороший тренер. Но мы уже здесь, и ничего не изменилось, говорю за себя и за Иржи.

— В чем преимущества Хомутова?
— Он не просто хороший тренер, а хороший человек. У каждого специалиста своя тактика, свой подход. Но это не говорит о том, что один — правильный, а другой — нет, или один — хороший, другой — плохой. Здесь речь уже идет о человеческих качествах.

— Хомутов в этом плане впереди тренеров, которые были у вас в Америке?
— Да. Я скажу, что он один из лучших, с кем я вообще когда-либо работал.

— А Ружичка?
— Я играл под его руководством всего на нескольких турнирах, но, думаю, что он тоже очень хороший тренер. У него есть чувство игры. Знаете, некоторые тренеры без всяких видимых на то причин разбивают звенья, делают ненужные перестановки. А если Ружичка вносит какие-то коррективы, то они всегда работают. Он чувствует, когда что-то нужно менять. Это именно то, что отличает хорошего тренера.
Химия

— На ваше решение играть в «Барысе» повлияло то, что Новотны переходит с вами?
— Да, конечно. Я не знал Иржи до чемпионата мира, но потом нас поставили в одно звено, мы заиграли. И основываясь на нашем успешном взаимодействии, мы стали разговаривать о контракте с Астаной. Я захотел приехать сюда в прошлом году и после сезона — остаться здесь еще, чтобы играть с Иржи и Брендоном.

Просто есть разница, когда ты на льду с ребятами, с которыми тебе нравится и хочется играть или с кем-то другим, когда все идет тяжело и приходится бороться каждый матч. С этими же игроками все гораздо легче и позитивнее. Мы знаем, что каждый раз, когда выходим на лед, можем забить.

— Почему у вас сейчас не получалось?
— Снова были травмы. Из-за этого невозможно было взаимодействовать на 100%. Но сейчас мы чувствуем себя лучше, начинаем создавать больше моментов в каждом матче. Надеюсь, все трудности уже позади.

— Свое ранее успешное взаимодействие вы объясняете просто химией или чем-то еще?
— Нет, ну конечно, тренер говорит тебе как нужно играть. Так? Ты это выполняешь. Но есть ситуации, когда ты можешь решать, как поступить. Возможно, нарушить тактику тренера, но выбрать лучший вариант. Когда я играю с Новотны и Боченски, то понимаю, где конкретно получу пас. Мне даже необязательно смотреть, я знаю, что Иржи или Брендон будут там.

А если играешь с кем-то другим, то тут уже не знаешь. Приходится задерживаться на драгоценную секунду для того, чтобы найти партнера. Здесь многое зависит от «химии», конечно. Мы все должны работать как единое целое. Если один игрок выбивается, он не собран, то ощущение — как будто ты играешь в меньшинстве.

— А в Америке какие у вас были партнеры?
— Я играл с парой очень хороших ребят. В частности, с Райаном Веске — целый год. А в юности я четыре или пять лет играл с Якубом Петружалеком. Тоже было здорово. Мне всегда находят хороших партнеров.

Странный момент

— Вы все еще пытаетесь привлечь внимание НХЛ? В прошлом году столько очков набрали…
— Там смотрят на многие вещи. Вначале я действительно играл отлично, но потом у меня пошли некоторые проблемы со здоровьем, были травмы. Я забил тогда много голов только потому, что выходил на лед с Иржи и Брендоном, понимаете. То есть играй я с другими ребятами, я бы не набрал столько очков.

— Но вы по-прежнему думаете об НХЛ?
— Я подписал контракт с «Барысом» еще на три года. Надеюсь, все это время провести здесь.

— То, что у вас не получилось за океаном, это связано с тренером?
— Не буду говорить ничего такого. «Сан-Хосе» был и остается хорошей командой. Туда просто трудно попасть в состав. У них есть ребята, которых любят немного больше, все выполняют свою роль. Тренеры решили, что я не подхожу. Многое определяет это.

— Помните свой первый гол в НХЛ?
— Да, это все очень значимые моменты в моей жизни: тренировочный лагерь, дебютная игра, первая шайба. Для этого ты и играешь в хоккей: хочешь быть лучшим и выступать в лучшей лиге мира. Свой первый гол в НХЛ я забил «Лос-Анджелесу». Мы выиграли со счетом 1:0. Хотя я даже не знал, что открыл счет.

— Как так получилось?
— Я бросил шайбу и слышал, что она попала в штангу. Увидел, что игра продолжается, развернулся и покатился назад, подумав, что шайба вышла из зоны. Но потом все ребята остановились, стали праздновать гол. Только тогда я понял, что забил. Странный момент.

— Эта шайба теперь хранится в коллекции?
— Да, дома.

— Еще какие-нибудь там есть?
— Я их не коллекционирую, поэтому у меня имеется только парочка. Первый гол, который я забил в Чехии. Первая шайба, заброшенная в Финляндии. Не знаю, есть ли у меня первый гол, забитый в АХЛ, точно нет первого — в КХЛ. Зато ребята отдали мне шайбу моего первого хет-трика здесь.
Без коньков

— Вы хорошо знаете финских вратарей, что оба хет-трика сделали в ворота «Авангарда» и «Ак Барса», или просто так получилось?
— Нет, к примеру, против Петри Веханена я никогда не играл. Да и вообще эти вратари очень хорошие. Я просто завершал комбинации. Это работа всего нашего звена, как я уже говорил. Если бы мне не отдали передачи, я бы не забил.

— Чувствуется, что «Авангард» уже без Ягра?
— Да. Я уверен, что омичам его не хватает. Причем, сильно. Кто бы вообще не скучал по Ягру? Но у них по-прежнему хорошая команда. Есть новые ребята, которые должны себя хорошо проявить. Но я думаю, что мы с ними находимся на одном уровне. Между нами все время будут интересные матчи.

— Правда, что Ягр на ЧМ-2010 собирал вас без тренеров и мотивировал хорошее выступление будущими высокими контрактами?
— Ничего подобного не было. Вообще все, что в той газете написано, ложь. Конечно, всегда, когда уступаешь матчи, старшие ребята стараются тебя как-то подбодрить, вернуть в игру, настроить. Но не такими словами, никаких разговоров о контрактах. Не знаю, откуда журналисты это взяли.

— Тем не менее, Ягр и Вокоун, правда, сыграли большую роль.
— Для этого они и были в команде. Они старше, провели в разы больше матчей, чем, к примеру, я и другие молодые. Ягр и Вокоун прошли через многое в своей жизни, в хоккее. Поэтому мы слушаем их. Но даже более значимая чем слова вещь, это то, что мы видим этих опытных хоккеистов, играющими так здорово.

Ты видишь Ягра в Германии, серьезно работающего на льду, борющегося за каждую шайбу. Просто сидишь там, на скамейке, и думаешь: «Парень является одним из лучших игроков в мире, он как кумир для тебя. Ты не станешь работать меньше, чем он». Понимаете? Поэтому, думаю, мы и выиграли тот чемпионат. У нас были Ягр и Вокоун, и никто не хотел им уступать. Все старались выкладываться хотя бы так же, как и они. Мы смотрели на этих ребят и делали все, чтобы быть не хуже.

— Были какие-нибудь курьезные внутрикомандные моменты на том чемпионате?
— На этапе Евротура были. Один парень приехал на сбор национальной команды без коньков. Забыл их положить, когда упаковывал вещи. А обнаружил это, только открыв сумку уже на месте.

— И что дальше?
— Пришлось немного поиграть — в новых, примерно две тренировки, прежде чем ему отправили его коньки в тот город, где мы играли. Успели до начала турнира.

— Какова была реакция хоккеиста?
— Он не был первым парнем в раздевалке, поэтому сначала подумал, что их просто кто-то взял и спрятал. Но ему говорят: «Нет. У тебя, видимо, просто нет коньков». Да, забавно, когда подобные вещи происходят на уровне национальной команды.

Рождество люблю больше

— С кем вы собираетесь играть в сборной, когда Ягр и Вокоун уже закончат? Да, Фролик, Ворачек, Червенка, но кто еще?
— Знаете, то же самое нам говорили три-четыре года назад, что мы еще долго ничего не выиграем. Но мы выиграли. И я не могу сказать, что в Германии у нас была возрастная команда. Там было много молодых ребят. Мне кажется, в Чехии еще достаточно хороших хоккеистов, которые еще долго смогут играть.

— Но все же это, в основном, «старые запасы». Юношеский хоккей-то — провальный.
— Может быть, кто-то и волнуется по этому поводу. Но я лично считаю, что мы продолжим хорошо играть. Смотрите, мне только двадцать шесть, Мареку Квапилу, который играл в Германии столько же. Ворачек и Павелец даже моложе нас. Так что, много молодых парней. Есть еще какие-то ребята, которые раскроются через пару лет.

— У вас, кстати, не так давно был день рождения.
— Да. Знаю, что вы в России очень любите отмечать дни рождения. Это как самый большой праздник для вас, да? Я не люблю делать подобных вещей.

— В Чехии так не празднуют?
— Некоторые — да. Но у меня день рождения всегда попадает либо на тренировочный лагерь, либо на сезон. Я только по скайпу могу увидеть своих родных. Особенно тяжело было праздновать, когда я находился за океаном. Я уехал туда в 18 лет, и мои мысли были совсем о другом.

Я никогда сильно и не жду дня рождения. Некоторые думают: «О, через три недели у меня праздник», начинают отсчитывать дни и готовиться. Месяц будет сумасшедшим. Мне рассказывали в прошлом году, что в России так.

— Похоже.
— Я вообще больше люблю Рождество. Когда мы в прошлом сезоне играли в этот день, было ужасно. 24 декабря ты должен быть со своей семьей, с любимыми людьми. А мы в Риге пытались играть в хоккей. А потом еще были в пути в Минск. Хорошо, что в этом году мы играем 23-его и 25-ого. Так что, у нас будет Рождество.

— Если бы могли, вы что-то еще усовершенствовали бы в лиге или изменили?
— Какие-то мелочи. У нас здесь есть очень хорошие игроки, такие же классные, как и в НХЛ, но дворцы, конечно, отличаются. Люди не так помешаны на хоккее. За океаном по восемнадцать тысяч человек приходят на матчи. Но со временем это придет в КХЛ. В НХЛ же не сразу так было. Людям тоже нужно привыкнуть. Лига планирует развиваться, верно? Постепенно народ будет подтягиваться.

Фанаты «Барыса» и сейчас достойны самых лучших слов. Ребята прекрасны. Я не знаю, на матчах их тысяч пять с половиной-шесть, но они постоянно кричат и поддерживают нас. Просто молодцы.

Старченко невероятно быстрый

— Знаете мнение, что чехи играют грязно? Много цепляют, делают все исподтишка.
— Мы? В настоящее время?

— Да. Это «чешский стиль».
— Глупость какая-то. Я не согласен с этим утверждением. Думаю, мы стараемся играть в красивый атакующий хоккей. Даже хотя в Германии мы основывали игру нашей команды на строгой обороне, но каждая команда, которая хочет что-то выиграть обязана хорошо играть в обороне. Только так. На том чемпионате мира мы вообще собрали всю свою силу воли, играли сердцем, выкладывались на сто процентов. Так что, чешский хоккей — это очень хороший хоккей.

— А о российском — вы что скажете?
— Он схож с чешским. Только мы больше действуем полностью всей пятеркой, а русские стараются играть один в один. Россиянин не сделает передачу, а сам войдет в зону и бросит. У вас очень мастеровитые, быстрые игроки.

— Кто самый скоростной, с кем вы вообще когда-либо играли?
— Патрик Марло, он просто метеор. Милан Михалек тоже классно катается. Еще выделю Романа Старченко в «Барысе». Невероятно быстрый.

— А у вас какое катание?
— Скажу, что оно не худшее, но не думаю, что могу соревноваться с этими ребятами. От них я далек. Хотя знаю, что без катания никуда.
Теперь в коляске

— Грэттона следует бояться?
— Да, всем без исключения. На самом деле у него просто такая роль. Его следует бояться так же, как мы опасаемся ребят, которые могут забить или хорошо сыграть. Нужно просто быть внимательным. К примеру, если я вижу того же самого Ягра на льду, я постараюсь не дать ему развернуться, буду пытаться припечатать его, тянуть время.

— Хорошо, а с ребятами из «Витязя» как быть?
— Во многих командах есть такие жесткие ребята, не только в Чехове. Просто надо знать, против кого ты играешь, и думать немножко больше. Никогда не опускать голову, смотреть по сторонам. Если ты видишь на льду такого парня, как Джош, то стоит бояться, если ты катаешься с опущенной головой. Тогда Джош обязательно найдет тебя и припечатает.

— В НХЛ сейчас ребята часто получают травмы головы.
— Да. Это очень плохо. Хотя виновники наказываются большими штрафами, но травмируются хорошие игроки, не выходят на лед. Люди об этом узнают и, соответственно, не покупают билеты на матчи. А вообще такие вещи случаются не только в хоккее. Все-таки мы в первую очередь люди, а не хоккеисты.

Я знаю парня, которого ударили в спину, и он теперь в инвалидной коляске. Чувствует себя очень плохо. Да, естественно, с одной стороны — это хоккей, азарт и соперничество, но с другой — нужно все же уважать друг друга.

— В НХЛ сейчас ужесточили наказания по этому поводу.
— Да, за океаном тебя припечатывают немного чаще, чем в КХЛ. Ведь там меньше площадка. Это часть хоккея в НХЛ — большое количество силовых приемов. Хотя сильно припечатать тебя могут везде.
Полетать на дельтаплане

— Вы любите экстрим?
— Откуда вы знаете? Да, мне нравится весело провести время.

— Как именно? Прыгали с парашютом?
— Я много раз прыгал. Не только с парашютом. В Канаде я прыгал с крана на скале над водой. Это так называемый банджи-джампинг. Я более чем счастлив, когда делаю такие вещи. Еще люблю быстрые машины.

— Какова ваша следующая цель?
— Пока у меня нет какой-то навязчивой идеи. Но я бы с удовольствием полетал на дельтаплане или занялся парапланеризмом. Мне нравится смотреть на экстрим, на сноубордистов, скейтбордистов, хотя так ты, конечно, не получаешь адреналин. Нужен определенный опыт, чтобы исполнять разные трюки. Может, как-нибудь я попробую.

— А в хоккейном плане на что в этом году рассчитываете?
— На то, что мы выиграем больше матчей, чем раньше. У нас появилось много новых ребят. Все они умеют играть в хоккей, поэтому я надеюсь, мы будем более сильной командой, чем в прошлом году.