Вот и недавно он завоевал для нашей страны бронзовую медаль в Ханое, где проходили Азиатские игры в закрытых помещениях. Причем, в отличие от большинства других видов спорта, которые вошли в программу этой Азиады, в шахматах состав участников был очень сильным — за исключением лишь Вишванатана Ананда из Индии и Рустама Касымджанова из Узбекистана, присутствовали все ведущие гроссмейстеры нашего континента. О соревнованиях в Ханое, об итогах нынешнего года в целом, о будущих летних Азиатских играх, о том, почему он считает необходимым сохранить на посту главного тренера сборной Евгения Владимирова и вернуть в команду Дармена Садвакасова, а также о многом другом Муртас Кажгалеев рассказал в интервью нашему изданию.

Что ни Азиада-то медаль

— Два года назад на первых Азиатских играх в закрытых помещениях, проходивших в Макао, разыгрывалось девять комплектов наград, а в Ханое, как я понял, программа была значительно урезана…
— Да, на сей раз шахматисты боролись только за четыре комплекта медалей. Сначала был турнир по командному блицу, причем участвовали смешанные составы — двое мужчин и двое женщин в каждой сборной. Какие-то матчи мы выигрывали, какие-то проигрывали, где-то удавалось обыгрывать основных конкурентов, где-то нет. В итоге заняли 6-е место. А четыре лучшие команды вышли в полуфинал и там продолжили борьбу за медали. Кстати, поехали мы во Вьетнам следующим составом — я, Павел Коцур, Евгений Пак, Гулисхан Нахбаева, Айгерим Рысбаева, Мадина Давлетбаева. Главный тренер — Евгений Владимиров.

— Получается, женская часть сборной была очень молодой…
— В общем-то да. Двум девушкам по 18 лет, одной — 20… Затем был личный турнир по «рапиду» (быстрым шахматам) — отдельно у мужчин и у женщин. Проводился он по швейцарской системе, в 9 туров, после чего четверо лучших получали право играть в полуфинале. Каждая страна могла заявить по два участника. От Казахстана в мужском турнире играли мы с Коцуром. Я понимал, что это самый реальный шанс завоевать медаль (напомним, что именно в личном первенстве по быстрым шахматам Кажгалеев в 2006-м выиграл «золото» летних Азиатских игр в Дохе — Ж.Б.), и так оно и получилось. А борьба была очень напряженной. Первые две партии я выиграл, после чего в соперники мне попадались только гроссмейстеры. В третьем туре я проиграл китайцу Вань Хао. Он и так был вторым по рейтингу на этих Играх — после другого китайца Бу Сяньжи (кстати, в новом рейтинг-листе ФИДЕ, на 1 ноября, выше стоит уже Вань Хао — он 28-й с коэффициентом 2708), а на этом турнире вообще играл невероятно сильно. Можно сказать, он доминировал, набрав 8 очков из 9 возможных — потрясающий результат. Наша партия получилась высокого уровня. Без ложной скромности скажу, что я играл хорошо, но китаец — просто фантастически. Я встречался за доской со многими из «больших» шахматистов и могу сказать, что Вань Хао продемонстрировал такой уровень игры, который в этом контроле времени показывают великие. В общем, ситуация была немного парадоксальной: качеством своей игры я не был разочарован, но мое турнирное положение сильно осложнилось. То есть дальше мне нельзя было терять очки или, если терять, то самый минимум. Потом я выиграл у филиппинского гроссмейстера, а в следующем туре, так распорядился жребий, сошелся за доской с Коцуром. В бескомпромиссной борьбе мне удалось победить и вернуться в группу лидеров. В 6-м туре моим соперником был вьетнамец Нгуен — молодой, но очень сильный (занимает 15-ю позицию в списке лучших молодых шахматистов мира — Ж.Б.). Вообще Вьетнам в шахматах сильно прогрессирует. Достаточно сказать, что сборная этой страны выиграла в Ханое командный блиц, победив в финале китайцев. Там появилось очень талантливое новое поколение. Партия с Нгуеном завершала второй игровой день и получилась очень нервной. В итоге — ничья. Назавтра мне удалось выиграть две важные партии — черными у иранца, а затем белыми у индуса Кришнана Сашикирана (сейчас 64-й в рейтинге ФИДЕ — Ж.Б.). В последнем туре я сыграл вничью с Бу Сяньжи и занял второе место вслед за Вань Хао. Третье поделили Бу, Сашикиран и ещё один индус — Харикришна. Последний стал пятым лишним. В тот же вечер состоялись полуфиналы, я встречался с Бу. Первую партию белыми выиграл, вторую черными — проиграл. А потом был тай-брейк — одна партия в блиц, в которой я уступил. В итоге мы с Сашикираном поделили 3-е место. А в финале выиграл Бу. Так часто бывает, и не только в шахматах: человек, который доминировал весь турнир, в финале терпит поражение-то ли уже силы заканчиваются, то ли ещё что-то…

— Что было потом?
— А потом был командный турнир по быстрым шахматам — смешанными составами. Опять же мы какие-то матчи выигрывали, какие-то проигрывали, в отдельных партиях у нас случались светлые моменты, но в итоге мы заняли 5-е место. Про себя могу сказать, что у меня к тому времени практически не осталось сил — все отнял личный «рапид». Если говорить в целом, то сейчас в Азии сложился такой расклад. Явно выделяются две сборные — Китая и Индия. Следом идут вьетнамцы. Мы с иранцами, узбеками и филиппинцами в состоянии бороться с командой Вьетнама за третье место.

О Владимирове и Садвакасове

— Насколько важен был лично для вас турнир в Ханое?
— Как вы знаете, через год в Гуанчжоу состоятся летние Азиатские игры, и для меня было важно почувствовать уверенность в своих силах, плюс не то чтобы попугать, но оказать определенное психологическое воздействие на конкурентов. Кроме того, надо было увидеть новых соперников — ведь новые имена появляются постоянно.

— И как в целом вы оцениваете результаты турнира? Удовлетворение есть?
— Удовлетворение есть в том плане, что за год до Азиатских игр в Гуанчжоу я доказал, что могу бороться за самые высокие места. И игра в личном первенстве, и мои партии в командных соревнованиях настраивают на оптимистичный лад. Я убедился, что если хорошо подготовиться, то можно бороться со всеми лучшими шахматистами континента. Также лишний раз подтвердилось, что Евгений Владимиров — тренер очень высокого уровня. Лично я, например, при нем играю практически на максимуме. Среди его качеств как тренера я бы отметил крайне важный психологический момент — он всегда очень спокоен, и его спокойствие передается шахматистам. Игрок достаточно высокого уровня, который претендует на что-то серьезное, обычно рвется в бой и может «перегореть». И Владимиров не «заводит» его лишний раз, а, наоборот, успокаивает. То есть он умеет создавать спокойную атмосферу в команде даже тогда, когда вокруг царит нервное напряжение. А второй момент, на котором я бы хотел акцентировать внимание, — технический. Все-таки опыт работы Владимирова с Гарри Каспаровым, другими сильными шахматистами, со сборными Индии, Испании не прошел бесследно. Хотя сам он уже не играет, его понимание шахмат остается на высочайшем уровне, и как технарь он страшно профессионален. Я из тех шахматистов, которые работают над собой, вращаются в разных шахматных кругах, и поэтому могу со всей ответственностью заявить, что он не отстает от времени. И с точки зрения Азиатских игр в Гуанчжоу для меня принципиально важно, чтобы Владимиров остался главным тренером. Я знаю всех шахматистов и тренеров в Казахстане, что позволяет мне заявить: ни в техническом, ни в психологическом плане рядом с ним никого нельзя поставить. У него огромный опыт участия в самых крупных турнирах, а людям, у которых нет такого опыта, очень тяжело выстроить правильную линию поведения в тех ситуациях, когда все буквально на нервах.

Мало того, я бы хотел, чтобы Владимиров совмещал две функции-то есть не только тренировал, но и играл сам. Вот только не знаю, как его уговорить. А если он твердо решил больше не участвовать в турнирах как игрок, то пусть останется хотя бы в качестве главного тренера. Болтунов, которые готовы что угодно наобещать, сказать, что можно занять более высокое место, произнести красивые слова о командном духе, всегда хватало, а вот людей, профессионально разбирающихся в шахматах (я беру серьезный уровень), очень немного.

— На успешных для вас летних Азиатских играх 2006 года сборной руководил Владимиров, который незадолго до этого был назначен главным тренером. Также в команде был Дармен Садвакасов. Где он сейчас?
— Он немного отошел от шахмат. Дармен два года учился в Америке и сейчас работает в администрации президента. Но я все же надеюсь, что в Гуанчжоу он поедет. Садвакасов с его уровнем мастерства очень бы пригодился сборной Казахстана. Не знаю, получится у него или нет на время оставить нынешнюю работу. Но впереди есть ещё целый год.

— А какой будет шахматная программа в Гуанчжоу? Такой же, как в Дохе?
— Она немного поменяется: если в Дохе разыгрывались три комплекта медалей, то в Гуанчжоу будет на одну больше. Останутся личные турниры по быстрым шахматам — у мужчин и у женщин. А в классических шахматах командный турнир будет не в виде микста (смешанные составы), а отдельно для мужских и женских команд.

— Кто может приехать в Гуанчжоу из числа тех сильных шахматистов, которых не было в Ханое?
— В Ханое были практически все, кроме Ананда и Касымджанова. Первый в Гуанчжоу вряд ли приедет, а второй, скорее всего, будет участвовать.

77-й в мире

— Мы не общались с вами после чемпионата мира по блицу, который проходил в конце 2008-го в Алматы и на котором вы выступили весьма успешно. Что интересного произошло в вашей шахматной карьере в нынешнем году? Какие были достижения?
— В этом году для меня удачно сложился французский цикл. Я выиграл открытый чемпионат Парижа по классическим шахматам, открытое первенство Франции по блицу и открытое первенство Франции по быстрым шахматам.

— То есть во всех основных видах контроля времени…
— Да, и это назвали «Большим шлемом». Турнир по блицу был в январе, по быстрым шахматам — в мае, по классическим шахматам — в июле. Правда, в последнем случае было открытое первенство не Франции, а Парижа. Но поскольку все эти турниры проходили в парижском регионе, там это назвали «Большим шлемом». Разумеется, неофициально. Если же брать победы над отдельными шахматистами, то могу записать в свой актив выигрыш у Петра Свидлера — с ним мы играли «классику» во французской лиге. Все-таки он сейчас 8-й в мире, многократный чемпион России. А незадолго перед поездкой в Ханой мне удалось выиграть Кубок президента Алматинской федерации шахмат. Конечно, уровень этого турнира послабее, чем французских и азиатских, но все равно довольно серьезный.

Также я играл в большинстве мега-оупенов — например, в Москве, Санкт-Петербурге. Причем в Санкт-Петербурге был очень близок к тому, чтобы впервые выиграть именно мега-турнир. Долго лидировал, но в последнем туре проиграл и откатился назад. Для меня это был первый опыт, когда при таком сильном составе участников я со старта и до заключительного тура боролся за итоговую победу. Однако чего-то не хватило.

Ну, и мой рейтинг перешел отметку 2650. Для меня это знаковое событие, я долго к нему шел. Даже появлялись такие мысли, что если я не доберусь до этого рубежа, то перестану играть. На 1 ноября у меня стало 2653 пункта.

— Что для вас заложено в этой цифре — 2650?
— Я считал, что это определенный уровень. Раньше отметкой экстра-класса считалось 2600, но сейчас планка чуть поднялась. Кстати, в Казахстане ни у кого не было коэффициента 2650. И второе — когда говоришь на любом уровне, что у тебя такой рейтинг, отношение немного другое. Да, это ещё не круг элитных игроков — таких, как Ананд, Веселин Топалов, Магнус Карлсен, но уже более или менее близко. Раньше я то попадал в первую сотню, то выбывал из нее, в общем, находился на её границе, а сейчас добрался до 77-й позиции — это самое высокое место в моей карьере. Поэтому есть определенное удовлетворение. А главное — я считаю, что могу ещё подняться. Я вижу людей, которые в рейтинге стоят рядом со мной или повыше, и чувствую, что могу с ними успешно бороться. Конечно, при условии и моей работы, и определенной удачи. Сейчас я в таком возрасте, что не имею права расслабляться. Уровень шахмат постоянно растет, и я должен ему соответствовать. Если раньше моим «коньком» были быстрые шахматы, в которых я был явно сильнее, чем в других контролях, то сейчас и сам я думаю, и Владимиров считает, что я примерно одинаково играю и блиц, и «рапид», и «классику». Например, в Ханое я, играя за команду, показал, наверное, самый высокий результат в блице среди всех участников — 5 очков из 6 возможных. В том числе победил и китайца, и иранца, и вьетнамца. Проиграл только индусу. Да, это как бы неофициально, и тем не менее… Причем я чувствовал, что мог бы ещё добавить. Это тоже настраивает на оптимистичный лад.

Не все измеряется деньгами

— Вы сейчас живете на шахматы?
— Да, и в основном за счет игры.

— То есть тренировочной работой уже не занимаетесь?
— Немного занимаюсь — чтобы, скажем так, сменить род деятельности. Мне это нравится. В этом году я у себя в Уральске проводил сборы для юных казахстанских шахматистов. К сожалению, приехало мало людей — почему-то мое предложение не нашло широкого отклика. А так, среди тех, с кем я сотрудничаю, кому порой помогаю, есть большие шахматисты из европейских стран, России, Украины. Бывает, что помогаю кому-то в качестве спарринг-партнера. А, бывает, что и мне помогают — иногда беру уроки у серьезных тренеров.

— Где вас чаще можно встретить — в Уральске или в Европе?
— В Уральске я бываю в общей сложности, наверное, четыре-пять месяцев в году. Остальное время провожу на турнирах-то в Европе, то в России, то в Азии. Хорошо, что появился Интернет, я по нему много общаюсь. Новые средства коммуникации значительно облегчают жизнь, и сейчас география не так сильно давит, как раньше, лет десять назад.

— Финансовый кризис сильно повлиял на количество турниров, на суммы призовых?
— К счастью, особо не повлиял. Да, к сожалению, некоторые турниры исчезли. Но играть есть где.

— Улучшение рейтинга сказалось на благосостоянии вашей семьи?
— Частично сказалось хотя бы уже потому, что рост рейтинга — это следствие более успешных результатов участия в турнирах. Ну, и я надеюсь, что он скажется в будущем. Рейтинг вырос, я должен стабилизировать его, а ещё лучше — поднять, и тогда организаторы турниров привыкнут к этому, а в таком случае, возможно, и приглашений станет больше, и финансовые условия лучше.

— Вы лично на себе ощущаете, что в Казахстане отношение государства к шахматам меняется к лучшему?
— Скажем, я получаю стипендию от ДШНК — это уже определенный прогресс. Также мне помогает областное управление физкультуры и спорта. Но в моем случае следует говорить не только о работе, которая приносит определенный доход. Это, скорее, испытание мною самого себя. Мне скоро исполнится 36, и, думаю, лет до 40 лет можно продолжать расти в профессиональном плане — при условии хорошего здоровья, нормального психологического состояния. Во всяком случае, я постараюсь. И это не всегда связано с финансами. Я иду честной дорогой, и потому в моральном плане чувствую себя хорошо.

— Вы занимаетесь только шахматной подготовкой или общефизической тоже?
— Я в основном бегаю, иногда плаваю. То есть в этом смысле я занимаюсь спортом, но не совсем профессионально — без тренера, без каких-то специальных методик, хотя и понимаю, что это может принести пользу. Тот же бег приносит мне скорее моральное удовлетворение. Скажем так — увлекся…

— За французский клуб продолжаете играть? И кто ваши партнеры?
— Да, продолжаю. За нас иногда Ананд играет, Алексей Широв, который сейчас выступает за Испанию. Есть Сашикиран, экс-казахстанец Влад Ткачев. В общем, у нас неплохая команда.

— Какие поездки будут у вас до конца нынешнего года?
— На днях собираюсь поехать в Москву на мемориал Михаила Таля, но играть там не буду. Этот турнир будет, наверное, самым сильным из тех, которые проходили в нынешнем году — участвуют Ананд, Карлсен, Крамник, Аронян и другие элитные шахматисты. Они будут играть «классику». А сразу после окончания этого турнира там же, в Москве, состоится чемпионат мира по блицу. В нем примет участие Влад Ткачев, а я буду ему помогать.

— А сами вы почему в этом чемпионате мира не участвуете?
— Не удалось пройти отборочный этап. Я был тогда не в очень хорошей форме после одного большого турнира, на который, мне, возможно, не стоило ехать, А вот Ткачев смог отобраться… После этого собираюсь сыграть на международном турнире в Хорватии.

— Ну, что ж, удачи!