Вице-президент Национальной федерации фристайла и сноуборда Николай Гуцель в интервью «Мегаполису» подводит неутешительные олимпийские итоги, рассказывает о механизмах давления, юридической незащищенности и объясняет психологическую важность спонсорской поддержки.

«Нам говорили, что Рейхерда не допустят до старта»

— Вопрос традиционный: довольны ли вы выступлением на Олимпиаде Дмитрия Рейхерда?
— Еще задолго до Олимпиады я говорил и буду повторяться вновь: в мире есть семь человек, претендующих на медаль в могуле, и среди них был Рейхерд. То, что произошло с ним в финале, имеет множество причин. Но остановиться хочу на том, что наш вид спорта субъективный, он, скажем так, иерархический, где репутация зарабатывается годами, и невозможно, побыв на виду чуть больше года, рассчитывать на что-то серьезное. Нужно в течение многих лет доказывать судьям, что ты самый лучший, чтобы они к тебе привыкли и ничему не удивлялись. Во фристайле — как в фигурном катании. Даже если бы Денис Тен выступил лучше, чем Плющенко, он не оказался бы выше него! У нас все то же самое. Рейхерд начал хорошо выступать не так давно, но перед Олимпиадой доказал серьезность своих намерений, занимая на этапах Кубка мира 5, 4 и 3 место, и это не осталось незамеченным. 7 февраля мы заехали в Олимпийскую деревню, и сразу же подключились все механизмы давления, а нас начали зажимать.

— Что же это за «механизмы»?
— В первую очередь это WADA (Всемирное антидопинговое агентство. — Прим. авт.). Мы приехали в 12 дня, а уже через три часа всю команду и Рейхерда в первую очередь проверяли в течение нескольких часов на допинг. Президент МОК Рогге ранее заявлял, что на Играх будут брать в качестве пробы только мочу и только выборочно — у наших же ребят брали все — включая кровь из вены. Это повторилось и на следующий день, когда фактически была сорвана тренировка. После этого в течение четырех дней говорилось, что нас не допустят до стартов, включая Диму. Нам заявили, что мы, мол, не сообщили, где находились ранее, и прочее. Так что к старту на Олимпийских играх мы подходили вот в таких условиях. Я не хочу, чтобы мои слова считались оправданием, но ни один казахстанский спортсмен не застрахован от WADA и юридически вообще не защищен! Да, у нас есть антидопинговый центр, но, не знаю, есть ли у него выход на ВАДА. Так что пока с нами можно творить все что угодно. Да не только с нами. Вспомните, когда у россиян в биатлоне и лыжных гонках пошли выдающиеся результаты, какие меры были приняты и чем это все закончилось?

— Есть ли другие механизмы сдерживания наших спортсменов?
— Юридическая незащищенность. Существуют определенные регламенты общения с международными федерациями. На сегодняшний день Казахстан представлен только Владимиром Смирновым в биатлоне. В остальных зимних видах спорта людей от нашей страны в этих организациях нет. К сожалению. В итоге все решения, которые принимаются за границей, приводят к тому, что страны, не имеющие своего лобби, заметно теряют позиции.

— А за какими изменениями во фристайле не успевает наша федерация?
— Раз у нас вид спорта субъективный, то наша задача — ввести туда своего человека, чтобы была обеспечена хоть какая-то объективность. Пока этого не произошло. В итоге же сам метод судейства постоянно меняется. Последняя «мода» была введена японцами и заключается в совершенно другой технике проезда — на трассах они не показывают какие-то акробатические чудеса, а просто работают на скоростное прохождение дистанции. Визуально Дима им проигрывает, хотя по времени он преодолевает трассу здорово, но летящие, как камикадзе, японцы выглядят выигрышнее. И это позволяет судьям хоть немного, но зажимать нашего спортсмена.

— Вы отметили, что фристайл — иерархический вид спорта. Вас не удивило, что в Ванкувере победителем стал не олимпийский чемпион-2006 австралиец Бегг-Смит, а канадец Билодье?
— Я был уверен в этом с апреля прошлого года. Нужно понимать, что руководитель мирового фристайла — канадец. Игры проходили в Ванкувере. Так кто мог выиграть, как не Билодье? Ему и нужно-то было просто не упасть, что он и сделал. Тот австралиец, ставший вторым, был на голову выше по уровню, но…

Фатальная экономия

— В чем еще уступают казахстанские фристайлисты мировым лидерам?
— В инвентаре. За один сезон только Рейхерд «погнул» восемь пар лыж. Для завоевания высоких мест он выполняет суперсложные прыжки, и при приземлении лыжи ломаются. И если другие команды могут себе позволить приобрести 15–20 пар лыж в год, то у нас такой возможности нет.

— В какую же сумму обходится годовое «обмундирование» одного спортсмена?
— Одна пара лыж, которые мы закупали в Японии, стоит 750 евро. Тому же Рейхерду, с учетом выступления на всех этапах Кубка мира, необходимо 16 пар. Минимум. Крепления обходятся в 400 евро, а ботинки — в 450. Пригодный костюм выходит в среднем в 300 евро. Да, это средства не малые, но, повторюсь, такие траты нужны человеку, которому ставят серьезные задачи.

Правда, за последние десять лет в нашей стране отчего-то укоренилось интересное мнение: у нас готовы вкладывать большие деньги на сборы, на питание, но когда речь заходит об инвентаре — а ведь это небольшие суммы по сравнению с теми же расходами на сборы!-то средств на них выделяется немного. И мы начинаем экономить. Причем на тех вещах, что стоят немного, и где экономить нельзя в принципе.

— И часто подобная экономия сказывается фатально?
— Взять хотя бы этап Кубка мира в Финляндии, где Дима Рейхерд вполне мог завоевать медаль. Но у него оторвались темляки (веревочное крепление, не дающее палке выскользнуть из руки. — Прим. авт.)! Вот и получается, что лыжные палки, которые стоят 50 евро, перечеркнули всю подготовку спортсмена.

— Раз уж зашел разговор об отставании от «них», то сколько человек занимаются фристайлом в той же Канаде и сколько у нас?
— В Канаде таковых наберется около 2500. У нас, если собрать всех, кто занимается профессионально, то получится человек 20. И отдача на самом деле от этих двадцати спортсменов очень хорошая. Из семи фристайлистов, выступающих на взрослом уровне, пять входят в тридцатку сильнейших в мире!

— На Азиатских играх в Астане и Алматы в вашем виде спорта будет разыграно четыре комплекта наград…
— Менее чем за год до старта Азиады у нас для фристайла ничего нет! Даже нет ясности, где будут проводиться соревнования. Нам только сообщили, что на «Шымбулаке» трассы для нашего вида спорта не будет.

— Судя по тем комментариям, что были перед Олимпиадой, основная ставка делалась на Рейхерда. Теперь, скорее всего, его обвинят в том, что он «не оправдал доверия»…
— Я скажу просто: перед нами была поставлена серьезная задача за десять месяцев до Олимпиады. И произошло это после того, как только все увидели, что Дима может выступать на очень высоком уровне. Мы всем говорили, повторяли, что за медаль будут бороться семь человек! Да, в эту семерку входит Рейхерд. Но ни о каком «золоте» речи идти не может, так как он — самый молодой в этой звездной компании, у него нет таких регалий, как у соперников. Да, он будет бороться и биться. В итоге же у нас стали хвататься за все соломинки, что есть, наш вид спорта был одним из первых в программе Олимпиады, и на Рейхерда легла самая большая нагрузка. Скорее всего, это и сказалось на его выступлении…

— Сейчас, после медали Елены Хрусталевой, это воспринимается не так обостренно.
— Если бы Хрусталева не спасла своим «серебром» казахстанский спорт, вполне вероятно, что руководство сделало бы такие же выводы, что и в России.

Планов.net

— Лично вы верите в то, что Дмитрий сумеет хорошо выступать в дальнейшем?
— Я верю не только в него. Диме нет и 21 года, а Денису Тену всего 16. Нашей Юлии Галышевой, занявшей 11-е место в могуле, не исполнилось 18-ти. Молод и лыжник Алексей Полторанин. В общем, в Казахстане есть очень одаренные молодые спортсмены. И если с сегодняшнего дня всерьез заняться их подготовкой, то к Играм в Сочи они будут претендовать на медали.

— Что необходимо с сегодняшнего дня Дмитрию Рейхерду, чтобы он претендовал на награду в Сочи?
— В спорте высших достижений в первую очередь необходимо долгосрочное планирование, где расписан каждый день. В настоящее время сделать это в нашей стране не представляется возможным.

— Существуют проблемы с финансированием?
— Нет. С этим никаких трудностей не возникало в последние два года. Средства на сборы и участие в соревнованиях выделялись достойные. Именно поэтому и был сделан большой результативный скачок вперед во многих зимних видах спорта.

— Так отчего возникают сложности с долгосрочным планированием?
— Все очень просто. Через два года пройдут летние Олимпийские игры в Лондоне. Зимняя Азиада продлит еще год хорошей жизни для нас (представителей зимних видов спорта. — Прим. авт.), а потом будут большие сокращения по финансированию. Дай бог, чтобы этого не произошло.

— Если же это случится и финансирование будет урезано, то что же делать?
— Тогда во фристайле нужно будет работать только на пять-шесть человек, создавая им максимально благоприятные условия.

— Как вы считаете: олимпийская неудача Дмитрия Рейхерда не надломит?
— На трех подряд этапах Кубка мира с нашей командой работал мой давний друг Владимир Сопов — ведущий специалист по психологии в спорте, трудящийся в России. Он посмотрел на ребят, на Рейхерда и сказал, что Дмитрий — человек психологически очень устойчивый. Он всем доказал это еще перед Олимпиадой, попадая в шестерку сильнейших в зачете Кубка мира. Но… наступил критический момент, когда от него требовали только медали. К сожалению, молодость сказалась, и он не сумел показать то, что мог. Если же до Игр в Сочи Диме создадут хорошие условия, ему по силам, в конечном счете, выиграть Кубок мира.

«Здесь могла быть ваша реклама»

— Несколько месяцев назад вы заявляли, что Рейхерд — единственный из мировых лидеров в могуле, у кого нет спонсоров. Сейчас ситуация не изменилась?
— Это наша большая болезнь. На каждом фристайлисте можно «наклеивать» семь-восемь реклам. И, когда Дима попадает на пьедестал, а все камеры обращены на него, видно, что спонсоров у него — нет. В то время как на тех, кого он обошел, места свободного для рекламы не находится!

Я уже говорил перед Олимпиадой, что дело вовсе не в деньгах: спонсоры, чьи логотипы красуются на комбинезонах, дают мощную психологическую устойчивость. И оказывают большое влияние на тех же судей. Потому что как они могут относиться к человеку, если в своей стране он спонсорам не нужен?

— Будто подтверждая тезис, что Олимпиада в Казахстане — все, а остальное — ничто, является тот факт, что после Ванкувера наши фристайлисты остались дома. В то время как в японском Инаваширо прошел этап Кубка мира…
— Мы не планировали участвовать в Японии. Но собирались приехать на финал Кубка мира в Испании. Правда, поедут ли туда наши ребята, пока неизвестно.

— В чем же проблема? В деньгах?
— Я не могу ответить на этот вопрос. Этот может быть связано с той эйфорией, которая еще не закончилась.

— Кроме фристайла, ваша организация отвечает и за развитие сноуборда. Отчего же при наличии огромного количества людей, занимающихся этим видом и готовых за свой счет ездить на этапы Кубка мира, как делал это Валиев, у нас нет в этом виде участников на Олимпийских играх?
— В течение последних двух лет в казахстанском сноуборде проводился своеобразный эксперимент: взяли двух спортсменов, которые обещали завоевать лицензии на Олимпиаду, и все средства шли на них. В Ванкувере же из них так никто и не выступил. Что касается тысяч любителей, то они в самом деле любители и отличаются от профессионалов кардинально. А к спорту высших достижений имеют весьма опосредованное отношение. И как только наши мастера, которые красиво здесь выезжают на «мягком» снегу, попадают на снег «жесткий», все результаты куда-то исчезают.