Олимпиада в Алматы? Почему бы и нет?

— Перейдем к другой теме. Казахстан собирается подать заявку на проведение зимних Олимпийских Игр 2018 года. Вас привлекли к этой работе?
— Нет. Меня привлекали во время подачи заявки на проведение Олимпиады 2014 года. Председателем заявочного комитета был тогдашний аким Алматы Имангали Нургалиевич Тасмагамбетов, а я выполнял функции исполнительного директора. Считаю, что мы выполнили свою работку на «отлично» — показали лицо Казахстана, наши возможности, смогли даже провести несколько международных акций по продвижению кандидатуры Алматы.

— Если Казахстан подаст заявку на 2018 год, то какой город, по-вашему, способен достойно провести Игры — Алматы или Астана?
— Отвечу как спортсмен-профессионал и как человек, который участвовал в работе комиссий Международного олимпийского комитета. Когда решался вопрос о месте проведения зимней Олимпиады 2006 года, мы проехали по всем местам, которые претендовали на то, чтобы принять эти Игры, — Турин, Лахти, Клагенфурт, Высокие Татры, Закопане… И я получил достаточно полное представление о том, каким должен быть город, собирающийся провести у себя зимнюю Олимпиаду. Также соответствующий опыт я приобрел, работая уже в Международном союзе биатлонистов, когда мы отбирали места для проведения крупных международных соревнований. Так вот, исходя из увиденного, я могу назвать не только в Казахстане, но и во всей Центральной Азии единственное место, которому могут доверить зимние Олимпийские игры. То есть, претендентов может быть сколько угодно, но реальные шансы имеет только один город — Алматы. Объясню, почему. Во-первых, это мегаполис, в нем проживают более полутора миллионов человек, которые являются потенциальными зрителями, а значит, велика вероятность того, что трибуны будут полными. Во-вторых, здесь существует определенная инфраструктура. Да, она, возможна, далеко не идеальна — дороги загружены, развязок мало, автобусы не очень хорошие, но основа есть, и при желании можно все усовершенствовать. В Алматы есть международный аэропорт, хорошие терминалы. В-третьих, что касается непосредственно спортивной составляющей, у нас есть отличные горы и отличная зима. Если посмотреть, в Алматы и в радиусе 30–40 километров вокруг него можно проводить соревнования абсолютно по всем зимним видам спорта: естественно, игровые, ледовые виды — в самом городе и на «Медео», а лыжные виды, бобслей — в пригороде, и для этого найдутся прекрасные места. Словом, если постараться, то здесь можно провести Олимпийские игры на очень высоком уровне.

— А как вы оцениваете ход подготовки к Азиатским играм 2011 года?
— На сегодня я бы поставил очень низкую оценку. Почему? Потому, что в нашем распоряжении осталось, по сути, всего полтора года, а тот временной запас, который был, мы попросту растеряли. Да, я знаю, что определенные объекты возводятся, на других начинается реконструкция, но что касается организации, структуры, то на сегодняшний день она так и не создана. Речь идет о единой организации, нацеленной на проведение Азиатских игр на максимально высоком уровне. Говорю об этом с сожалением. Я знаю, что уже ближе к началу Азиатских игр ситуация начнет выправляться, и в последние месяцы будут в спешном порядке доводить все до ума.

— Успеем?
— Мы их проведем — в этом нет сомнений. Просто многие вопросы нам придется решать в последние три-четыре месяца перед открытием Азиады.

— А стоит ли вступать в борьбу за право проведения Олимпиады 2018 года?
— Стоит. Я надеюсь, что руководство страны смело пойдет на этот шаг и выставит кандидатуру Казахстана. Да, возможно, у нас будет мало шансов, но нам нужно набираться опыта, показывать возможности нашей страны. И рано или поздно наступит время, когда Казахстан сможет всем доказать, что в состоянии провести Олимпийские игры.

Что нам «светит» в биатлоне?

— Владимир Михайлович, почему вы решили возглавить федерацию биатлона, а не лыжного спорта, который вам гораздо ближе?
— Дело в том, что в федерации лыжного спорта уже давно есть президент, а вот федерация биатлона в этом смысле была не просто бесхозной, но даже, я бы сказал, голой — у нее ничего не было. И в 2004 году Даулет Турлыханов, который тогда возглавлял республиканское Агентство физкультуры и спорта, попросил меня взяться за это дело. У меня как раз закончился срок работы в Международном олимпийском комитете, появилось немного свободного времени, и я согласился.

— Чего могут добиться казахстанские биатлонисты в ближайшее время? Что вы скажете, например, о Елене Хрусталевой?
— Елена Хрусталева — одна из лучших на сегодня биатлонисток в нашей стране. Она — россиянка, из Новосибирска, пыталась выступать за Белоруссию, но там у нее не получилось. Три года назад Елена изъявила желание переехать к нам, мы её желание поддержали, и сегодня она не жалеет о том своем шаге. Очень хорошая спортсменка, прекрасно стреляет, и когда она в форме, может показать хороший результат. Но вот именно с точки зрения физических кондиций её лучшие годы, я думаю, уже позади. У Елены очень богатый опыт, в свое время, представляя Россию, она завоевывала медали на международных соревнованиях, однако сегодня она выступает на максимуме своих возможностей. В самом оптимальном своем состоянии она способна бороться за попадание в число первых 15, может, в первую десятку на этапах Кубка мира или даже на Олимпиаде, но это в лучшем случае, при хорошей «подводке».

— Кто ещё есть в сборной Казахстана?
— Людей много — Саша Червяков, Анна Лебедева, Инна Можжевитина, Виктория Афанасьева, другие. Но я не думаю, что с ними стоит связывать большие надежды в плане завоевания медалей на серьезных международных соревнованиях.

— А Инна Можжевитина, которая в юниорках подавала определенные надежды?
— Да, в юниорском возрасте она выступала хорошо. А сегодня, когда она перешла в категорию взрослых, мы видим, что наработанного ею раньше теперь явно недостаточно. Может быть, её где-то разбаловали, потому что в юниорах ей многое давалось легко. А по-настоящему высокие результаты достигаются только благодаря кропотливой, жесткой работе, когда человек осознанно идет на требуемые физические нагрузки. Она же, видимо, не очень этого хочет.

— А ваш опыт, ваши заслуги — они как-то влияют на подготовку спортсменов?
— Я затрудняюсь ответить на этот вопрос, потому что не нахожусь внутри команды. Скажу только, что ко мне по этому поводу никто не обращался, а сам я не навязываюсь. И мне очень сложно сказать, чем сегодня национальная сборная «питается». Я имею в виду питание не в буквальном смысле этого слова, а подпитку идеями, вдохновением.

— То есть, президент федерации биатлона находится в неведении относительно подготовки спортсменов?
— Не то чтобы в неведении. Дело в том, что у меня как у президента федерации совершенно другие функции. Я могу найти спонсоров для сборной команды, помочь экипировать её, принять участие в подготовке тренировочного плана. Но когда речь идет о более детальных вещах, касающихся тренировочного процесса, то туда я уже стараюсь не вмешиваться, поскольку есть тренеры, которых и назначили для того, чтобы они занимались непосредственно подготовкой спортсменов, реализовывали какие-то свои идеи и методики. И мешать им я не должен.

Спорт нуждается не только в деньгах, но и в реорганизации

— В ближайшей перспективе можно ожидать серьезных достижений от казахстанских лыжников, биатлонистов?
— Не думаю. В зимних видах спорта Казахстан испытывает, я бы сказал, глобальную проблему. В летних видах проще — например, борцы, дзюдоисты, боксеры, таэквондисты и другие могут заниматься в одном зале. И совершенно другая ситуация с зимними видами: почти каждый из них — биатлон, лыжные гонки, горные лыжи, прыжки с трамплина, фристайл, скоростной бег на коньках, шорт-трек — требует особых условий, отдельного стадиона или спорткомплекса, отвечающего определенным стандартам. Между тем сегодня у нас нет ни одного объекта, который бы соответствовал хотя бы минимальным критериям международных федераций. То есть, таких стадионов у нас попросту нет. И можно ли в подобной ситуации говорить о серьезных достижениях? Скажем, если на Олимпийских играх 2010 года наши лыжники на отдельных дистанциях будут занимать места в первой десятке — это станет хорошим результатом. В остальных видах спорта даже в двадцатку попасть будет трудно.

— А на Азиаде?
— Здесь, я считаю, все в наших руках. Что касается лыжных гонок, биатлона, прыжков на лыжах с трамплина, хоккея, фристайла, то в этих видах спорта большинство медалей мы должны оставить у себя дома.

— В чем главная проблема — в спортсменах, в тренерах?
— Тут все взаимосвязано. Не будет спортсмена — не будет и тренера. Не будет тренера — не будет спортсмена. Не будет ни того, ни другого, если им не создать условия и возможности для полноценных тренировок и участия в соревнованиях. Поэтому нам надо глобально и всесторонне подойти к вопросам организации спорта. Да, в Казахстане приняты программы развития физкультуры и спорта, но самого главного — серьезного реформирования в этой сфере — не произошло. Были только отдельные «вкрапывания», которые общую ситуацию не меняют. Если мы посмотрим на экономику Казахстана, то за последние 15 лет она прошла через глобальные реформы, результаты которых мы сегодня видим. Да, в экономике у нас тоже не все идеально, но, по крайней мере, она пережила реорганизацию. В спорте же в этом плане все осталось по-старому, тогда как многие другие страны ушли вперед. Особенно это касается зимних видов спорта. У нас по-прежнему часто действуют по принципу «бери больше — кидай дальше». Звучит, может, грубовато, и тем не менее, пусть наши чиновники на меня не обижаются, но я вижу ситуацию именно так. И мне самому стыдно, что за последние 15 лет мы ни на сантиметр не продвинулись вперед в организации спорта, а в чем-то, может быть, даже отступили. Чем мы взяли? Мы завалили спортсменов деньгами — спонсорскими, премиальными, а вот то, что вокруг, не развиваем — ни детский спорт, ни школьный спорт, ни физкультуру. Хотя, надо отдать должное, финансирование самих спортсменов заметно улучшилось, и сейчас за олимпийскую медаль они получают сотни тысяч долларов только от государства. Я, например, в 1988 году за три медали на Олимпиаде получил 2800 канадских долларов, а тем, кто выступал на зимних Играх в 1980-м и 1984-м, премии вообще выплачивали в советских рублях — валюта тогда не полагалась. Да, нам выделяли квартиры, были какие-то другие привилегии, но деньгами нас не заваливали. Так что сейчас у спортсменов очень хорошие стимулы. Но одного этого явно недостаточно.

О пользе демократии

— Будучи спортсменом, вы обсуждали с лыжниками из других стран, например, с вашим другом Вегардом Ульвангом, вопросы, катающиеся организации спорта, тренировочного процесса?
— Мы с Вегардом очень много путешествовали. Первый раз это было в 1995 году, когда мы были ещё спортсменами. Из Красноярска на самолете добрались до города Туры, оттуда на вертолете летели ещё несколько часов, а затем нас оставили в одном месте. Договорились с вертолетчиками, что через две недели они нас заберут в условленной точке, и показали её на карте. Нас было четыре человека, оружия ни у кого нет. Конечно, мы в какой-то степени рисковали, но, с другой стороны, этот риск содержал в себе массу приятного — вокруг была замечательная природа, никто не мешал нам общаться друг с другом, мы очень много рыбачили. Там, в Сибири, долгими вечерами мы вели беседы, в том числе и о том, как организована у них и у нас подготовка спортсменов, какие в этом плане есть сильные и слабые стороны. Вегард рассказывал мне о той системе и о тех методиках, которые используются в Норвегии, а я — о советском опыте, о тех сложностях, которые тогда переживал ставший независимым Казахстан. И из этих разговоров я узнал для себя очень много нового — о том, как западники (этим словом мы называли всех, кто жил по другую сторону от Советского Союза) тренируются, как у них построены взаимоотношения между спортсменами и тренерами и т.д. Чем они отличались от нас? При той системе, которая действовала в нашей стране, тренер решал все, а у спортсмена не было возможности внести какие-то свои коррективы. Говоря другими словами, ему полагалось беспрекословно выполнять то, что скажет тренер. При этом исходили из того, что система настолько мощная, что только войди в нее — и она сама выведет тебя на определенный результат. А у тех же норвежцев было по-другому. Да, там тоже тренеры разрабатывали планы подготовки, но спортсмены могли спорить, дискутировать, и в конечном итоге именно сам спортсмен определял, сколько и как ему надо тренироваться, где и как выступать, а тренер выступал в роли советчика. То есть хотя и у них, и у нас были одни и те же цели, подходы к тренировочному процессу применялись совершенно разные. Так я пришел к пониманию того, что если спортсмен действительно настроен добиться чего-то серьезного, то даже при отсутствии у него выдающегося тренера он в состоянии построить свою подготовку так, чтобы выйти на очень высокие результаты. Именно тогда я утвердился в мысли, что мне тренер больше не нужен, что я могу использовать тот опыт, который наработал за предыдущий период, внеся какие-то коррективы, исходящие уже от меня самого. И с 1995 года до конца карьеры у меня не было личного тренера, то есть я тренировался сам.

— Это можно назвать элементами демократии. Вы считаете, что их необходимо вводить и в наш спорт?
— Да. Но нужно знать, когда вводить и в каких случаях, потому что не каждый спортсмен способен правильно этим распорядиться. То есть тренер должен сам определить, кого надо заставлять и держать под постоянным контролем, а кому следует дать возможность работать самостоятельно. Жесткая система подготовки спортсменов до определенного периода является оправданной и приносит пользу, но в какой-то момент (и этот момент тренер ни в коем случае не должен проворонить) надо принять решение. Если тренер и сам спортсмен поняли, что первый дал второму максимум того, что он может дать, если спортсмен сознает и чувствует, что дальше он в состоянии работать индивидуально, а тренер ему нужен только как советчик, и не более того, то почему бы ему не предоставить такую возможность? Тут очень важен ещё и такой момент. Вспомните советскую школу (имею в виду спорт) — она же штамповала олимпийских чемпионов. А многие ли из них смогли после завершения спортивной карьеры найти свое место в жизни? То есть человеку, постоянно находящемуся в рамках жесткой системы, где за него все решают другие, потом будет очень тяжело.

Автор: Кайрат Токеш, Женис Байхожа
Источник: Республиканская газета «Sport&KS»