Не стал исключением и бронзовый медалист Олимпийских Игр в Афинах, серебряный призер любительского чемпионата Мира-2003, победитель чемпионата Европы среди любителей в хорватской Пуле, бывший чемпион Мира среди профессионалов по версии WBC уроженец Акмолинской области Виталимй Тайберт, который не только был хорошо знаком с Головкиным в любителях, но и, по воле судьбы, тесно общался с казахстанцем на этапе становления его профессиональной карьеры в Германии.

Корреспондент республиканского интернет-портала Sports.kz решил пообщаться с известным немецким боксером, чтобы поподробнее узнать у него о том времени, когда Геннадий Головкин и Виталий Тайберт вместе делали свои первые шаги в профи.

— Виталий, на BoxRec Ваш последний бой в профи датируется 24 августа 2013 года. Чем занимаетесь с тех пор?
— У меня есть пара своих компаний, и еще я являюсь консультантом по ведению игорного и барного бизнеса.

— Мы не так много знаем о Вашем казахстанском прошлом, кроме того, что Виталий Тайберт родился в поселке Михайловка — по одним данным, Целиноградской области, по другим, — Павлодарской. Во сколько лет Вы переехали в Германию?
— Мы уехали в 1992 году, и я сам был маленьким, но знаю, что жили в селе Михайловка Вишневского района (ныне Акмолинской области, Sports.kz).

— Где и когда начали заниматься боксом? Как это происходило?
— Стал заниматься после того, как мы переехали в Германию, — примерно в 9 с половиной лет. Но начал я с кикбоксинга. Один и тот же тренер проводил тренировки по боксу и кикбоксингу. Звали его Кони Миттермайер, и только у него тренировки проходили каждый день. На кикбоксинге нельзя было полностью выкладываться, и в плане силы ударов имелись ограничения, поэтому тренер предложил мне попробовать себя в боксе, где не было ничего подобного. Я был рад этому, потому что в моем последнем поединке в кикбоксинге меня дисквалифицировали из-за жестких ударов. Судьи меня предупреждали по-немецки, но я еще плохо знал язык и не понимал, чего они от меня хотят.

— Вы принесли Германии «бронзу» Олимпиады, «серебро» чемпионата Мира, «золото» чемпионата Европы. Как считаете, — полностью реализовали свой потенциал в любительском боксе?
— Вообще-то, — нет. В принципе, можно было бы везде взять «золото», — и я бы, наверное, даже его бы и взял, если бы остался в любителях. В любительском боксе большую роль играет политика, и не все поединки в нем справедливо судятся — это одна из причин, по которой я решил оттуда уйти, потому что мне это действовало на нервы. Даже на чемпионате Мира-2003 в поединке с казахстанцем Галибом Джафаровым очки в мою сторону считали неохотно.

Мне захотелось чего-то нового, потому что на всех крупных соревнованиях я был в медалях или становился чемпионом. Считаю, что все в жизни происходит к лучшему, поэтому не зацикливался на том, что где-то не стал лучшим. Люди всегда сами отвечают за себя и за свою жизнь — и виноваты всегда и во всем сами.

Я пошел в профессионалы в 2005 году, а чуть позже, насколько помню, Геннадий Головкин тоже перешел в профи.

— Вы завершили профессиональную карьеру в 31 год. Не слишком рано? Почему приняли такое решение?
— У меня еще в любителях была проблема с руками. Телосложением я был маленьким и сбитым, но кулаки у меня были вообще не боксерские и очень маленькие. Они быстро истощились, потому что плечи были большими и крепкими, а бил я довольно жестко. Уже в любителях руки у меня болели, но там не нужно было такой жесткости, как в профессионалах, и этого я как раз-таки недооценил. Косточки на руках у меня уже чуть-чуть стерлись, и когда я бил, мне было больно. Нокаутов в профи у меня было немного, и все они случились в самом начале карьеры, а после седьмого-восьмого боя руки у меня практически не работали, и я боксировал вполсилы. При ударе меня самого пошатывало, потому что боль была такой, как будто по рукам меня били молотком.

Второй причиной было то, что профессиональный бокс в Германии начал умирать, и оплат хороших не было, поэтому нужно было куда-то уезжать, — например, как Геннадий, — в Америку, но с поломанными руками сделать это было тяжело. Чемпионом Мира я стал благодаря своей технике, а не силе. Пришлось завязать, так как к тому времени я уже начал заниматься бизнесом. Конечно, первое время было тяжело, но после того, как я полностью сконцентрировал свое внимание на бизнесе, у меня он пошел, а поначалу я все потерял, и мне пришлось начинать все с нуля. Сейчас у меня все есть — семья и двое сыновей.

— Сыновей тоже в бокс отдали?
— Пока еще нет. Старшему 5 лет, а младшему — 7 месяцев. И родился он 9 мая (Улыбается).

— Знаменательная дата. Поздравляем!
— Да, на День Победы (Смеется).

— Известно, что в профи Вы представляли вместе с Геннадием Головкиным компанию Universum Box-Promotion. Часто общались с GGG?
— С Геннадием мы снимали одну квартиру и жили вместе.

— Сейчас тоже поддерживаете общение?
— К сожалению, — нет. Пути наши как-то разошлись. В целом, мы были друзьями. В профессионалы Головкин захотел сам и принял решение начать именно с Германии. Я сказал ему, что он может всячески рассчитывать на мою помощь в этом плане. Аферистов в боксе, которые пользуются спортсменами в своих целях, много. В Германии стараются тянуть больше немцев, а в Америке любят и иностранцев. Здесь же в последнее время все стали делать неправильно, хотя тех же Кличко когда-то полюбили. Можно полюбить любого боксера, главное, — правильно и красиво его представить. И, конечно, нужно, чтобы он проводил хорошие бои. Геннадий правильно сделал, что уехал из Германии.

— Что можете рассказать о Головкине — какой он человек, какой спортсмен?
— Спортсмен — один из самых лучших, которых я видел. Я помню его еще с любителей, когда мы оба были чемпионами Мира по юниорам в Будапеште. В Universum мы технически и физически являлись одними из самых сильных боксеров. Я до сих пор считаю, что Головкин мог бы боксировать еще лучше. Геннадий сильно перенял физическую сторону бокса и стал больше лупить своих противников, а мог бы больше привязаться к технике.

— Именно по этой причине, считаете, Головкин не полностью раскрыл свой потенциал в профи?
— Да, конечно. Через силу действовать может каждый, а бокс — это искусство. Именно правильно бить и чувствовать соперника дано не каждому, а Головкину это было присуще как никому другому. Он намного меньше мог бы пропускать, и Геннадию было бы легче боксировать, если бы он чуть больше уделял внимания техническому направлению. GGG, в основном, старается избивать оппонентов, но это как бы тоже не совсем правильно, потому что это очень больно и не хорошо для здоровья противников. Если бы можно было заканчивать бой побыстрее, то это было бы лучше — и, возможно, красивее.

— Можете вспомнить какие-то забавные моменты с участием GGG в Германии?
— Мы, в основном, тренировались, но таких моментов, конечно, было много, так как везде с Геннадием находились рядом. Два или три года жили вместе, — смеялись, тренировались, гоняли вес, ходили в рестораны и клубы. В принципе, жили, как и все нормальные люди. Геннадий был мне очень близок, и мы были как братья. Как человек, он очень хороший и добрый.

— На Ваш взгляд, действительно ли руководство Universum много лет прятало от Головкина Феликса Штурма?
— Думаю, что, возможно, не руководство, а сам Штурм не хотел встречаться с Головкиным в ринге. А потом Феликс ушел из Universum и организовал что-то свое. Он избегал GGG, так как понимал, что проиграет. Штурм хотел еще побоксировать с простыми оппонентами, чтобы заработать денег, а Геннадий мог бы спокойно убрать его из поля зрения.

— Как считаете, мог ли GGG добиться таких, как сейчас, успехов в профи, если бы не уехал из Германии в США?
— Думаю, — нет. Все это было правильно. Universum придерживался очень правильной боксерской политики в те времена, когда там еще были братья Кличко. Но после смены людей, которые решали в компании все глобальные вопросы и задавали ей вектор развития, все поменялось и пошло на спад. Головкин сделал правильно — и, думаю, добился всего, чего хотел. Пусть мы с ним сейчас и не общаемся, но знались друг с другом с молодости. Геннадий — хороший человек, и брат Максим у него отличный, — он мне нравился больше всего (Смеется). Он такой прямой человек, — молодец.

— Можно ли говорить, что немецкий профессиональный бокс переживает в настоящее время серьезный кризис?
— Да, конечно. Его, можно сказать, и нет сейчас в Германии. Здесь ничего нет, кроме двух-трех перспективных боксеров. Никакое телевидение за профессиональным боксом в Германии не стоит.

Честно говоря, я уже так наелся боксом и всей системой, что практически сейчас его не смотрю. Отвернулся от бокса, — так же, как муж от своей бывшей жены, с которой они разошлись (Смеется). Мне предлагали быть тренером сборной Германии, но от всего этого я отказался, — может быть, потому, что чуть-чуть в этом во всем разочаровался в свое время.

— Ну, а за профессиональной карьерой GGG за океаном следите? Как можете ее прокомментировать?
— Бои я смотрю иногда, но не столь пристально, потому что хватает своих дел. Когда Головкин боксировал с «Канело» я, конечно, смотрел, так как в моем окружении много спортсменов, которые интересуются спортом, и мне нужно быть в курсе дел, чтобы иметь свое мнение и знать, что ответить.

— Насколько справедливы, на Ваш взгляд, результаты двух поединков GGG с Саулем Альваресом?
— Первый бой я бы отдал Геннадию, а ничья больше подходила ко второй их очной встрече в ринге. Во второй раз Головкин отбоксировал с «Канело» намного хуже. Как я и говорю, если бы GGG боксировал технически грамотно и не доверял лишь своей силе, то он без проблем бы расправился с мексиканцем. «Канело» уже после пары раундов второго поединка начал читать Геннадия и все его движения.

— Многие придерживаются мнения, что в этом есть тренерская недоработка Абеля Санчеса. Вы согласны с этим?
— Лучше не будем коситься на тренера, потому что я всегда винил самого себя. Я проиграл пару поединков, в которых тренер заставлял меня делать то, что он сам говорил, но в остальных боях я все делал сам, так как был универсальным боксером. Я не нуждался в том, чтобы мне кто-то что-то рассказывал в отношении бокса. В подготовке тренер может подсказать, а в бою я сам ориентировался, исходя из ситуации, и при необходимости менял тактику. Геннадий тоже, в принципе, такой же, и он мог сам везде справляться, но так как Головкин выбрал один стиль бокса — идти вперед и всех крушить, то этим лишил себя этого выбора, чтобы работать более разносторонне — на контратаках или в полудистанции, если что-то не складывалось по ходу боя. Если бы Головкин поменял свой тактический рисунок ведения боя, то уже «Канело» бы растерялся и не знал, что делать, а тем самым мексиканец сам бы начал проваливаться. Василий Ломаченко как-то после поединка правильно подметил, что GGG стал читаемым, — хотя раньше у Геннадия такого не было, и он делал в ринге все, что хотел.

— Головкину уже 36 лет. Как долго он еще в состоянии быть конкурентным в профи, на Ваш взгляд?
— Он еще может пару лет побоксировать, но я бы ему не советовал это делать. Геннадий сейчас уже на вершине. Некоторые продолжают выступать, потому что им нужны деньги или еще что-то, но у Головкина, по моим предположениям, с этим никаких проблем нет. Казахстан как государство поддерживает его, и сам Президент в том числе, поэтому там это все ценится, и казахстанский народ гордится им. В Германии же меня никто никогда не поддерживал, и я никому не был интересен.

— На Ваш взгляд, Головкин еще в состоянии вернуть себе все принадлежавшие ему пояса чемпиона Мира?
— Да, конечно, — может вернуть. Но я бы посоветовал ему завязать и заняться семьей. Бокс тоже не вечен, и годы идут. Лучше завязать чуть раньше, чем позже, потому что бывают разные случаи... Страшное произошло с немецким бойцом также родом из Казахстана Эдуардом Гуткнехтом, который затянул с завершением карьеры, хотя спад у этого боксера уже наблюдался, и я ему об этом говорил. А теперь, как многие знают, он находится в инвалидной коляске... В свое время Гуткнехт тоже вместе с нами боксировал в юниорах и был в Universum.

Вообще, я очень сильно горжусь тем, что родился в Казахстане, хотя сам являюсь чистым немцем. Казахов я, вообще, обожаю — и могу сказать, что казахский народ — один из самых лучших среди тех, которые я знаю. Я был как-то в ауле в горах под Алматы, и такого отношения со стороны людей давно не замечал в Германии. В Германии, может быть, все есть материально, но нет души и человеческого отношения. Кем бы я ни был по национальности, родился я все равно в Казахстане, поэтому всегда, когда кто-то относит меня, как русскоговорящего, к России, я поправляю его, говоря, что я — из Казахстана.