Плющев не только востребованный специалист, но и один из признанных экспертов и аналитиков современного хоккея, мнение которого желают знать многие ведущие спортивные издания.

Ничуть не меньше впечатляют некоторые факты биографии. Владимир Плющев — подполковник запаса ГКБ СССР. А вот, что точно оценят усть-каменогорские болельщики: Плющев играл в одном звене с Борисом Александровым в молодежной команде ЦСКА.

Человек многогранный и очень интересный собеседник. Человек, который искренне живет хоккеем. Наверное, поэтому интервью с ним постоянно выходило за рамки намеченного «клубного вопроса». Он говорил о великой советской хоккейной школе, о том, что происходит в российском хоккее сегодня и в чем он видит его проблемы. Но главное, ответил на вопрос, какой хоккей нравится ему.

— С приездом в Усть-Каменогорск, Владимир Анатольевич! Бывали здесь раньше?
— Очень давно. Имел удовольствие быть здесь в составе Центрального Спортивного Клуба Армии. Приезжал сюда еще мальчиком. И как раз, когда Анатолий Владимирович Тарасов пригласил Бориса Александрова, мы с Борисом играли в одном звене в молодежной команде. Он — слева, я — в центре. Были призерами первенства СССР среди молодежных команд.

— Так значит, у Вас есть связь с нашим городом! А что скажете об усть-каменогорской школе хоккея?
— Школа известная, школа с большими традициями. Отсюда вышла целая плеяда игроков, которые и сегодня играют в КХЛ. Многие воспитанники работают тренерами. Знаю, что сейчас школа немного подрастеряла свои позиции, но это обусловлено объективными причинами, это можно понять. Но то, что усть-каменогорский хоккей со своей историей, со своими традициями, со своей культурой, это однозначно. Вот попробую все это дело на новый уровень вывести. Конечно, с учетом всех тех хороших моментов, которые присущи усть-каменогорскому хоккею.

— Владимир Анатольевич, почему Вы приняли решение работать в нашем клубе?
— Этот вопрос мне задают многие журналисты, но я, признаться, не понимаю самой его сути. Усть-Каменогорск — это хоккейный город. Никто же не спрашивает Сумманена или Кинана или кого-то еще, почему он принял «Авангард», почему он принял СКА. Это хоккей! Если есть предложения — значит, ты востребован, ты нужен. Значит, в тебе видят человека, который может свой опыт и свое мастерство приложить здесь. Я думаю, я в хоккее не со стороны человек. У меня есть имя, которое я заработал сам, которое, наверное, известно. Наверное, с каких-то позиций рассмотрели мою кандидатуру и сделали предложение с учетом того, что у меня достаточно хороший опыт работы с молодыми игроками. Команда «Казцинк-Торпедо» тоже молодая, много ребят, которые подходят к команде мастеров, их нужно доводить до ума.

— Это означает, что Вы намерены уделить особое внимание фарму?
— Если есть вторая команда — есть игроки, которые должны быть в поле зрения первой команды. Я человек старой школы и к этому вопросу отношусь консервативно: главный тренер должен знать ближайший свой резерв. Поэтому, конечно же, мы будем уделять внимание игрокам второй команды. Я думаю, что сумею приложить свой опыт и знания, для того, чтобы усть-каменогорский хоккей вышел на другой уровень.

— Руководство клуба дало Вам карт-бланш в вопросах комплектования команды и тренерского штаба. Понимаю, что о команде говорить пока рано, Вы только знакомитесь с игроками. Но о своих помощниках Вы уже думали?
— У меня сложилась определенная версия — я не везу за собой какой-то состав помощников. Я познакомился здесь с людьми, которые работали в команде. Мне их представили, дали по каждому определенную характеристику, я не считаю нужным что-то менять на ходу. Люди работали, их работа в качестве помощников удовлетворяла руководство. Потом, они все-таки местные, и в нашей совместной деятельности они будут получать от меня какой-то опыт, я от них какие-то знания, которые необходимы мне в работе с игроками. Поэтому все останется так, как есть на сегодняшний день. Может быть, будут какие-то видоизменения, но это будет внутри самой команды и с очень глубоким обсуждением каждой кандидатуры с руководством. Каких-то людей со стороны не будет. У меня есть тренеры, с которыми я работал. Но на сегодняшний день я принял решение, что ломать здесь я ничего не буду, буду строить, и помогать мне будут те люди, которые здесь работали и доказали свою состоятельность.

— К Вам очень часто обращаются СМИ как к эксперту в области хоккея с тем, чтобы Вы прокомментировали ту или иную ситуацию. Как признанный эксперт, можете дать оценку, в чем причина не совсем удачного выступления нашей команды в минувшем сезоне?
— Я не настолько глубоко изучил ситуацию. Не видел игры команды. Но, разговаривая с коллегами, всегда можно сделать для себя какие-то выводы. Я для себя выяснил некоторые вопросы. Дать оценку в целом не берусь. Но, проанализировав какие-то определенны компоненты, могу сказать свое мнение. Как мне кажется, команда была составлена из игроков, но не было команды в классическом понимании этого слова. Команда! Вот как московское «Динамо». Никто не говорит, что это команда звезд, но это звездная команда! Это не команда отдельных игроков, отдельных тренеров. Олег Знарок сделал то, что выражают слова «Порядок бьет класс».

— Что ждет наших игроков на предсезонных сборах?
— Начнем предсезонные сборы, как положено по регламенту. Команда собирается в первых числах июля, пройдет диспансеризация. Глубокое медицинское обследование должны пройти все игроки, чтобы мы были уверены, что работаем с нормальными здоровыми людьми. Я уже встретился со многими ребятами здесь и сказал, что легкой жизни им не обещаю. Но будет интересно. Вся работа будет направлена на них, чтобы с каждой тренировкой они повышали свои функциональные качества, технические, тактические. Работа будет в большом объеме, будет много теоретического материала, для того чтобы люди поняли, что хоккей это не просто беготня и не броски шайбы, как говорят сегодня некоторые специалисты, особенно иностранцы: почему мы проиграли — мы мало бросали. Статистику смотришь, перебросали соперника в два-три раза, а проиграли игру. Хоккей — это игра! Вот и нужно будет выработать такую тактику, чтобы ребята ее восприняли, ее поняли и, главное, могли реализовать. В этом ключе будет построена вся работа.

— Владимир Анатольевич, понимаю, что задавать вопрос о Вашей тренерской стратегии в отношении «Казцинк-Торпедо» пока рановато. Но я могу спросить: какой хоккей нравится Вам?
— Есть хоккей, который демонстрируют все ведущие хоккейные страны. Есть хоккей, который уже не актуален на сегодняшний день. Я хочу, чтобы хоккей был современным. А современный хоккей это, в первую очередь, хорошая физическая подготовка игроков, хороший уровень конькобежной подготовки, хорошая технико-тактическая работа. Это зрелищный хоккей, мощный, скоростной, с использованием силовых приемов. Это активный хоккей. Приблизительно тот, что показала сборная Соединенных Штатов на Чемпионате мира против сборной России. Такой хоккей, который продемонстрировала американская сборная, мне нравится.

— А сами американцы, США?
— Это уже политика...

— Я об этом на всякий случай спрашиваю, чтобы не подумали, что вы настроены проамерикански.
— Я настроен далеко не проамерикански. И даже не профински, не прошведски, не прочешски, не про-про-про. Меня очень коробит засилье в российском хоккее иностранных (дальнее зарубежье) игроков, иностранных тренеров, которые часто даже по-русски не говорят. Могу сказать, что ни один еще иностранный тренер не завоевал кубка Гагарина.

Поэтому я не про..., я — против (смеется). Я вообще чисто русский человек и никогда не стыдился ни своей истории, ни семьи, ни своего государства, с какими пятнами оно бы ни было.

— Можно задать Вам несколько личных вопросов, не относящихся к хоккею: Вы действительно подполковник спецслужбы?
— Да, действительно я был подполковником спецслужбы. В свое время, но это было 20 лет назад, я уволился из органов КГБ СССР, я был в одном из «горячих» подразделений — по борьбе с терроризмом. Это сейчас достаточно большой люфт: хочу сюда, туда не хочу. Люди старшего поколения прекрасно знают, что в то время, когда мы учились, работали, все было немного иначе. Я работал на кафедре хоккея в качестве преподавателя, закончив институт, и через отдел кадров пришел запрос. Я получил спецподготовку, закончил второе высшее учебное заведение (Высшую школу КГБ СССР), потом — служба. Было интересно. Я не ожидал, что у меня так может повернуться жизнь. Когда начался развал Союза, по личным мотивам я оставил службу. Два раза не присягают. Я из семьи военнослужащего, для меня присяга — это вещь серьезная. Я посчитал, что, наверное, то, что я мог отдать родине, я отдал. Тем более, в то время было непонятно, нужны ли мы вообще. Я отслужил без нареканий. Считаю, это была серьезная школа для меня. Мне не стыдно за то время, которое я служил, с честью носил погоны, и я всегда могу сказать «Честь имею», как бывший офицер.

— Китель на память оставили, надеваете по праздникам?
— Китель со знаками отличия висит в шкафу. По праздникам не надеваю. Да, мы, в общем-то никогда и не ходили в форме — специфика спецслужбы. Надевали иногда, когда руководство вызывало стружку снимать, или наоборот поощряли. Но китель висит, супруга держит как память. Я от этой памяти никогда не отказывался. Один из канадских журналистов, когда я был с молодежью на Чемпионате мира подошел ко мне и спросил: «Вы действительно агент КГБ»? Я сказал: «Я не агент КГБ. Я бывший кадровый сотрудник».

— Владимир Владимирович Путин всегда забирает после своих выступлений все листки, а если что-то записывал, вырывает вторую страницу блокнота, на которой мог остаться оттиск. У Вас остались какие-то профессиональные привычки?
— Такие вещи делаешь, уже не замечая, как говорится — это у тебя в крови. На столе стараюсь не оставлять ничего без своего присмотра и не всегда говорить все, о чем думаю (смеется).

— Теперь вопрос провокационный: учитывая, что Вы подполковник спецслужбы, Вы — жесткий тренер?
— Я сразу говорю: да, я люблю дисциплину и порядок. Я люблю, чтобы в команде была нормальная атмосфера, чтобы не было какой-то непонятной ненужной дедовщины. Игрок должен чувствовать себя комфортно. Но «разгильдяйства» я терпеть не могу. Я считаю, какой игрок в жизни, такой он и на площадке. Неаккуратности не люблю. Что в пасе: всегда требую высокой культуры паса от игроков, что в быту. Игрок выходит на площадку — он выходит играть для своих болельщиков, он должен быть «облизан», как конфетка, чтобы на него было приятно смотреть, и приятно смотреть на его игру. Если это все не на уровне — меня это коробит.

— Волосатых стричь будете?
— Стричь никого не буду. Но хоккеист — это не пугало огородное и выступает он не в ночном клубе. Я всегда говорю ребятам: это ваш имидж, вы — публичные люди, зрители приходят на вас, они платят деньги, они хотят видеть красивых ребят, здоровых, мощных бойцов, а не тех, которым по носу шлепни, они сразу спрятались за воротами. Зрители хотят видеть игрока, который может постоять за себя, за своего партнера. Это хоккей! Это не балет, не фигурное катание, не танцы. В хоккее записано в правилах — контактная игра, с применением силовых приемов. Карается грубость, карается хамство. Но силовая борьба есть, ты к ней должен быть готовым и не показывать, если тебя зацепили, как тебе больно. К этому меня приучила армейская школа. В свое время это вообще не допускалось даже при получении серьезной травмы. Я помню, когда Анатолий Владимирович Тарасов при мне отчитывал одного игрока, и это просто въелось в мою память и до сих пор перед глазами стоит. Он сказал: «Даже если тебе больно, ты не имеешь права показывать этого ни соперникам, ни трибунам. В раздевалке сиди и скули, если больно, и разговаривай с врачом. А здесь ты не должен показывать свою слабость. Игрок — это боец». Вот бойцов и будем воспитывать!

— Вы вспомнили сейчас Тарасова, вы воспитанник армейской школы. Мы все недавно смотрели фильм «Легенда № 17». Действительно у этого тренера были такие методы? И не собираетесь ли Вы чем-то подобным — тренировка с ломиками, привязывание жгутом к борту — удивить наших игроков?
— Многие вещи, которые показали в фильме, действительно, были. У Анатолия Владимировича вообще тренировки проходили в очень жестком режиме, но были интересными. Теми методами и средствами, которыми он пользовался, не пользовался больше ни один тренер. Поэтому он и был гениальным! Я считаю, именно этот человек создал школу советского хоккея и ее реализовал. Не умаляя достоинств Аркадия Ивановича Чернышева! Но он был больше психолог, тактик. А все что связано с энергетикой хоккея — все шло от Тарасова. Когда меня спрашивают, насколько был жестким Тарасов, я говорю: если ему нужно было, чтобы человек упал и не вставал минут 40, он мог добиться этого за 15 минут тренировки. То, что показано в фильме — это нормальные явления. Тогда тренировались с подручными средствами, с теми же камнями, когда выезжали на сборы. Просто не было другой возможности для отработки силовых моментов. Раньше не было тех многофункциональных тренажеров и прочего оборудования, которое есть сейчас.

— То есть жгутов не будет?
— Это не жгут. Это называется эспандер и, кстати, американцы и канадцы в подготовке своих хоккеистов эспандерами пользуются до сих пор. Такие упражнения дают развитие стартовой скорости, развитие устойчивости на коньках. Я спросил у коллег: у нас есть эспандеры? Мне сказали: будем искать... (смеется).