Но вот сейчас российский женский теннис переживает относительно трудные времена, а наша бывшая соотечественница уже вошла в тридцатку лучших ракеток мира, сыграла в финале Открытого чемпионата Франции в миксте и уже добралась до четвертьфинала Уимблдона в этом же разряде. «Новые Известия» побеседовали со Шведовой и узнали, как складывается ее жизнь после смены гражданства.

— Слава, вы в последнее время добились таких успехов, что хочется спросить — к вам не подходили люди из Федерации тенниса России, не предлагали вернуться обратно?
— Нет, не подходили. Боятся, наверное (смеется). Если серьезно, то за Казахстан я играю по контракту. Он имеет срок действия — до 2013 года. Что будет дальше, я пока не думала. Посмотрю, какие будут предложения.

— Если говорить в целом, что дал вам переход под флаг соседнего государства?
— Главное — это совершенно другой масштаб финансовой поддержки. Мне больше не нужно думать, где взять денег, не нужно заниматься прочими организационными вещами, сильно мешавшими раньше. Мне вообще ни о чем не надо думать, кроме как о том, что делать на корте. Я уверена в своем будущем, знаю, что являюсь первой ракеткой Казахстана. Психологически статус сильнейшей теннисистки страны придает уверенности в собственных силах. В общем, просто делаю свою работу. И никаких сожалений о своем поступке не испытываю.

— Наверняка греет и мысль о том, что поездка на Олимпиаду в Лондон вам теперь гарантирована?
— Да, конечно, и это было одной из причин того, что я сменила гражданство. Я всегда мечтала сыграть на Олимпиаде. Но пробиться в олимпийскую сборную России мне было бы очень сложно. Квота же очень маленькая — всего шесть человек. А в команде Казахстана я сразу, как подписала с федерацией этой страны контракт, стала первым номером. И надеюсь остаться в этой роли до Лондона.

— В Кубке Федерации за сборную вам выступать нравится?
— С одной стороны, да. Но в то же время ответственность большая. Всю команду на себе тянуть приходится. На меня надеются, считают, что я должна все выигрывать.

— Отношения с российскими девушками в профессиональном туре никак не изменились? Предательницей не считают?
— Нет, ну что вы! Как общалась со всеми, так и общаюсь. Разве что новая кличка у меня появилась — Казах. Или иногда — Казашка (смеется).

— С осени прошлого года, насколько я знаю, вы работаете с новым тренером…
— Да, его зовут Оливье Ваннест, и я у него, можно сказать, первая ученица такого уровня. Я очень довольна нашим сотрудничеством, потому что он и как тренер, и как специалист, да и как человек очень хороший. Мы с ним друзья, а это для игрока очень важно — чувствовать поддержку команды. В общем, благодаря тренеру я и достигла своих последних успехов.

— Вот давайте о них и поговорим. В Париже на «Ролан Гаррос» в одиночном разряде вы дошли до четвертьфинала, где в равной борьбе уступили третьей ракетке мира Елене Янкович. Чего было больше: разочарования от того, что не реализовали шансы пройти дальше, или удовлетворения от достигнутого?
— Думаю, фифти-фифти. Жаль, что сильно нервничала в том матче, и это точно помешало его выиграть. Но очень рада, что добилась такого результата, тем более что специально готовилась именно к «Ролан Гаррос». Хотя и выступала на турнире больной.

— Что случилось?
— Да желудочный вирус подхватила в самом начале. А потом простуда в сильный бронхит переросла. Так все две недели и пыталась одновременно играть и выздоравливать. Но совмещать эти вещи очень тяжело. Первый матч вообще ужасным был — по ходу начало тошнить, вывернуло несколько раз. Спасибо врачам, дали таблетки, льдом обложили — и полегчало.

— И в миксте с австрийцем Джулианом Ноулом вы дошли аж до финала…
— Да, хотя так получилось, что мы заявились на турнир буквально в последний момент, за 20 секунд до окончания приема заявок. Вообще мы познакомились с ним в начале года на Открытом чемпионате Австралии. Хотели там сыграть вместе, но не попали в основную сетку из-за низкого общего рейтинга. И в Париже я не была уверена, что попадем. Поэтому особо не интересовалась, когда там «дэдлайн» в оргкомитете. Пришла записываться, когда рефери уже собирался уходить с заявочными листами. Так что, можно сказать, повезло.

— Везение везением, но потом вы с Ноулом обыграли таких серьезных мастеров парной игры, как Кара Блэк и Леандер Паес. В финале имели матчболы против Катарины Среботник и Ненада Зимонжича. Секреты этой разновидности тенниса постигали по ходу дела?
— Да нет, вообще-то я всегда любила играть пару. Даже была в финале парного юниорского «Ролан Гаррос». Когда вышли, кстати, играть с Блэк и Паесом, я Джулиану говорю — эх, этот корт номер два для меня несчастливый, я здесь тот финал проиграла. Но ничего, как только мы победили, сразу корт счастливым стал (смеется). Не знаю, вообще я пару и микст играю очень раскованно, в свое удовольствие. Наверное, поэтому и получается хорошо.

— Какое может быть удовольствие, когда мужик с той стороны сетки лупит в вас мячом со скоростью 220 км/ч?
— Ничего страшного на самом деле. Просто включается реакция, рефлексы. Здесь даже на мяч смотреть не нужно — чувствую, куда будет отскок, туда и ставлю блок. В общем, не буду скромничать, мужские подачи я иногда принимаю лучше, чем Джулиан.

— Руководство казахстанского тенниса вас с парижскими успехами поздравило?
— Да, на турнир приехал президент федерации с целой командой болельщиков. На всех моих матчах сидели с флагами.

— И вам тоже дали. На «Ролан Гаррос» после финала в миксте вы «завернулись» во флаг Казахстана…
— Нет, это флаг мой собственный. Я с ним везде езжу.

— С Нурсултаном Назарбаевым у вас какие отношения?
— Он мне постоянно передает приветы через Болата Жамитовича (Утемуратов, президент Федерации тенниса Казахстана. — «НИ»). И лично я с ним знакома. В прошлом году, когда приехала в Казахстан играть за сборную, там шел турнир — Кубок Президента. Вот во время финала и познакомились. Меня представили как первую ракетку Казахстана, он пожелал мне удачи.

— Не спарринговали с ним еще?
— Нет, пока об этом не просили, хотя он играть умеет. У него даже есть специальный мягкий корт, потому что с коленями проблемы. Раньше в волейбол играл, а сейчас перешел на теннис.

— А детям в Казахстане мастер-классы даете?
— Да, регулярно. У меня вообще каждый приезд — это общественная нагрузка. Интервью даю, снимаюсь в фотосессиях для журналов. Ну и с детьми много вожусь. Не только в теннис играем, и в футбол погонять можем. С большим удовольствием все это делаю.

— Ярослава, а за то, что вы стали теннисисткой, кого нужно благодарить?
— Конечно, родителей. Папа меня тренировал, мама была моим первым спонсором. Они оба легкоатлеты, так вот, мама бегала, а призовые за выступления отдавала мне. Но не просто так, у нас даже контракт был (смеется).

— Родители на турниры с вами до сих пор ездят?
— Мама — нет. Она, мне кажется, вообще ни одного моего матча не видела вживую. Так сильно нервничает. Сказала мне как то: я вообще не знала, что такое мандраж, до того, как ты начала играть в теннис. Даже когда сама соревновалась, никогда так не переживала.

— А папа нормально ваши матчи переносит?
— Нет, тоже нервничает. Часто, когда матч напряженный, я сама психануть могу на корте, а потом посмотрю на трибуну — с папой там вообще неизвестно что творится. Кричит, руками что-то машет. Тяжело, в общем, мой теннис им обоим дается (смеется).

— На корте, кстати, вы всегда ведете себя экспрессивно, работаете на зрителей, пытаетесь завести и их, и себя. Такие порывы от души идут или это метод психологически настроиться на борьбу?
— В первую очередь делаю так для себя, потому что очень люблю, когда за меня болеют. Чувствую, что получаю от зрителей энергию. Как только налаживается с трибунами контакт, я сразу начинаю играть в другой теннис — ловлю кураж, борюсь, если трудно…

— А в приметы верите? Вот, например, татуировка у вас на спине — она что-то означает?
— Это бабочка и солнце. Мои, можно сказать, талисманы. Вообще мне давно хотелось сделать себе татуировку. Но не просто так, а в связи с каким-нибудь событием. Решила: вот выиграю свой первый турнир WTA — так время и придет. Через два месяца стала чемпионкой в Бангалоре. Бабочки мне всегда нравились как образ гармонии в природе. А солнце мне приснилось во сне — как я рисую его на себе. К тому же мое имя с ним связано. Бог Солнца у славян — Яр. Вот и получилось — Яру Слава.