Но когда коллега спросил, какая из наших команд самая богатая и во сколько обходится её финансирование, я не смог назвать точных цифр. Белорусский журналист очень удивился, ведь у них в стране эта информация доступна любому представителю массмедиа. Бюджеты клубов открыты и во многих чемпионатах Старого Света. У нас же такого рода вопросы руководители казахстанских клубов сразу воспринимают в штыки . Не может посодействовать в приоткрытии финансовой завесы и руководство Федерации футбола РК.

Между тем известно, что из 14 коллективов, выступающих в казахстанской премьер-лиге, пять зарегистрированы как государственные казенные предприятия (ГКП). Есть ещё два общественных объединения, а остальные — ТОО или АО.

— Согласно положению УЕФА о лицензировании мы не имеем права разглашать информацию о бюджетах наших клубов, — сказала нам на этот счет исполнительный директор Федерации футбола Казахстана Алия Дюсекеева. — Дело каждого клуба — говорить об этом или нет. У нас в Казахстане, как мне кажется, это просто устоявшаяся традиция. Я не думаю, что там есть что-то криминальное.

— Я не знаю такого пункта в положении о лицензировании или уставе УЕФА, — возразил футбольный юрист, выпускник международной школы FIFA masters Арман Оспанов. — Это какой-то абсурд. Какая тайна? Для налогоплательщиков деятельность государственного казенного предприятия не должна быть связана с коммерческой тайной. В большинстве своем учредителями ГКП и, соответственно, собственниками таких клубов являются акиматы — городские или обла­стные. У них можно запросить информацию о бюджете. Если же клубы являются ТОО или АО, то как част­ные организации они действительно могут отказать вам в информации о своих бюджетах.

— Но в той же России большинство клубов частные, однако их бюджеты знаем даже мы…
— На то есть несколько причин. Одна из них — российская Профессиональная футбольная лига (ПФЛ), более коммерциализированная структура, чем наша Национальная футбольная лига (НФЛ). Хотя, казалось бы, НФЛ, владеющей брендом премьер-лиги, должно быть выгодно работать прозрачно. Для телевидения, покупающего права на трансляцию матчей, для рекламодателей и спонсоров, вкладывающих средства в футбол, важно, чтобы НФЛ вела себя как публичная компания. Ведь любой инвестор заинтересован в том, чтобы его имя не было связано с какими-то неподобающими делами. Но, к сожалению, пока ни к клубах, ни в НФЛ нет понимания того, что футбол должен быть товаром, который можно выгодно продавать.

— А НФЛ может обязать наши клубы раскрыть бюджеты?
— Ничто не мешает НФЛ в качестве условия для участия в чемпионате страны выдвигать требование о прозрачности бюджета. К тому же, честно говоря, такими уж тайнами бюджеты наших команд не являются. Серьезной коммерческой причины скрывать размеры финансирования клубов нет. Этой информацией нельзя воспользоваться, чтобы повлиять на спортивный результат. Как повлияет на игру простое знание того, что у «Актобе» 12 миллионов долларов, а у «Кайсара» 3 миллиона? Скрывать эту информацию тем более глупо, что наши клубы не находятся в конкурентной среде. Казах­станские клубы не зарабатывают на футболе, часто они существуют не для болельщиков, а для удовлетворения чьих-то амбиций. Регламенты УЕФА и ФИФА рекомендуют, чтобы форма соб­ственности клуба была такой, которая позволяла бы ему быть прозрачным для всех сторонних наблюдателей. Это позволяет сузить пространство для коррупции, однако прямых обязательств, в принципе, УЕФА не выдвигает.

Все это так, однако, пока наш футбол ничего не зарабатывает и живет на средства налогоплательщиков, мы вправе спросить: «А деньги где?».
Поэтому мы будем добиваться от Федерации футбола, НФЛ, клубов и акиматов обнародования этой «секретной» информации.