Защитник ,белорусской «Ислочи» Андрей Порываев — о Казахстане и самом суровом тренере в карьере.

— За пять лет в Казахстане успели соскучиться по Беларуси?
— Конечно. Правда, больше по семье, чем по чему-то такому белорусскому. Родные были со мной только летом, когда у дочки каникулы в школе. Переводить в казахскую школу смысла не было — для ребенка это тяжело. Да и я же не круглый год там был — с января по март на сборах. Что они без меня в Казахстане будут делать?

По Минску тоже скучал. Все-таки Караганда не наша столица. Честно, даже не могу сказать, на что она похожа. Город разделен на две части — старый и новый. Новый расстраивается в сторону аэропорта. Современный, красочный. У нас таких нет. Ну, а старый — классический советский город с «хрущевками» и «сталинками».

— Валерий Фомичев Караганду с Барановичами сравнил.
— Ох, я не помню, как выглядят Барановичи .

За это время Казахстан перестал быть для меня загадочной страной. Мне было хорошо, но, как уже говорил, тяжеловато без семьи. Это очень выматывало эмоционально. Начало и конец сезона были психологически очень трудными. А еще и перелеты с переездами... Караганда находится в такой зоне, что чартером летать невозможно. Аэропорт есть, но самолетов мало и вылеты редко. Поэтому на гостевые матчи летали через Астану. Сперва 180 километров на автобусе, а затем рейсовым самолетом куда надо. Между городами делали трассу — движение было затруднено и 180 километров ехали часа четыре. Лишний день выпадал.

Я раньше спокойно летал, а в Караганде стал задумываться, обращать внимание на определенные вещи. Бояться стал, в общем. Теперь для меня перелеты это кошмар. Хорошо, что сейчас летать поменьше буду.

Самый кошмарный перелет в жизни? В прошлом году летели в Алма-Аты. И из-за грозы раза четыре заходили на посадку. Минут 40 кружились над аэропортом. С одной стороны темно, а с другой солнышко светит — странное зрелище. Но больше волновало, что никто ничего не говорил. Пилот объявил, что самолет приступил к посадке и все. В неведении кружили 40 минут. Не самые приятные ощущения. Думал, последний мой перелет.

— Как обычные пассажиры реагировали на футболистов в самолетах?
— По-разному. Кто наблюдал и следил за футболом, подсаживался — что-то спрашивал, желал удачи. Но в основном никто даже внимания не обращал. Хотя в самой Караганде футбол любят. Когда были еврокубки и чемпионства, народ ходил толпами, стадион заполнялся под завязку. А в прошлом году на нас ходило уже полторы-две тысячи. Пропал результат — народ ушел со стадиона.

— Почему не стало результата?
— Финансовые проблемы. Они тянутся еще с позапрошлого года. После сезона-2014 ушел главный тренер Виктор Кумыков, с которым связаны все основные достижения клуба — два чемпионства, победы в Кубке и Суперкубке страны. Сменилось и все руководство. Ушли игроки, определявшие тот «Шахтер», а пришедшие ребята не смогли нормально заменить лидеров. Потери оказались куда большими, чем приобретения. Результаты и пошли на спад. Год болтались в зоне вылета. Лишь в самой концовке ушли с последнего места и остались в премьер-лиге. Вытащили без денег!

— Вы не ушли со всеми и одно время даже были капитаном «горняков».
— Ну, несколько матчей провел. Просто однажды сломался капитан и все его заместители. Тогда главным на поле сделали меня. Было приятно, конечно, но я вообще не приносил удачу команде. Со мной капитаном мы проиграли почти все матчи, вытащив парочку ничьих.

Для меня капитанство не было чем-то особенным. Понятно, что ответственности больше, но все было как всегда. Дополнительная возможность с судьей поговорить? Ох, с ними хочешь не хочешь, но все равно пререкаешься. Да и в Казахстане арбитры не особо наказывают за разговоры. Так что скандальничать можно. Конечно, за маты тебя накажут. Но если будешь говорить на повышенных тонах, но без оскорблений, просто попросят успокоиться. Был у нас босниец Алдин Джидич. Кричал на арбитров постоянно, ругался, высказывал претензии. Если бы те были принципиальными, удаляли бы каждый матч. Это, пожалуй, главная специфика судейства в Казахстане. В остальном, все как у нас.

— Что вам дало казахское гражданство?
— Получил его, когда ввели правило, что в чемпионате нельзя играть легионерам старше 30. Получил паспорт — перестал считаться иностранцем. Но вскоре это правило упразднили и ввели другое. Иностранцы с казахским паспортом не будут считаться легионерами только после того, как их заиграют за сборную. Меня вызывали, но оказалось, что играть за чужую сборную не имею права. Я хотел играть за сборную Казахстана, но из УЕФА пришел четкий ответ: нельзя. Так я с казахским паспортом считаюсь в Казахстане легионером. Я бы с радостью там поиграл, но эти футбольные ущемляющие законы...

— Помните свой единственный матч за белорусскую сборную?
— Конечно! В 2007 году это было. Юрий Пунтус вызвал на игру против Ирана. 2:2 тогда сыграли. Я вышел минут на 10 в концовке. Так что это не был полноценный матч. Хотя сам вызов принес только положительные эмоции. Я тогда в Хабаровске за «СКА-Энергию» играл. Выдал лучший сезон в карьере. Но продолжения в сборной не последовало. Во многом сам виноват — перестал играть в клубах. Так что, закономерно.

— Вопрос, от которого не уйти. Скольких баранов зарезали на ваших глазах?
— Ой, много. Не считал, но так до конца к этой традиции не привык. Всегда отворачивался и не смотрел. Хорошо, что только баранов резали. Больше никого не убивали.

Казахи вообще очень верующие. Особенно мусульмане. В команде был парень, который совершал пятикратный намаз каждый день. Более того, он все посты держал от начала и до конца. Очень серьезно относился к религии. Я не знаю, как выдерживал главный пост, когда ему нельзя было кушать днем, но на тренировках выглядел нормально.

— Живя в исламском окружении, пытались понять премудрости мусульманства?
— Нет, Коран не читал. У меня даже мыслей не было. Я православный и не хотел влезать в это. Вдруг бы втянулся. Но вообще занять меня чем-то сложно. Хотя от нечего делать научился играть в ФИФУ. В команде было много молодых ребят — ходили в компьютерный клуб и играли.

— Вы уехали в Казахстан из белорусской второй лиги и сразу же стали чемпионом. Как случился такой бешеный карьерный скачок?
— Я сам в шоке. В 2010-м переходил в «Городею», что называется «добить» год. Я еще хотел поиграть на серьезном уровне. Если бы остался в Беларуси, мне кажется, на этом бы остановился. А мне хотелось развиваться. Моими переходами занимался Владимир Косаковский. В начале января 2011-го он позвонил и сказал, что через пару дней я должен быть в Турции на сборе «Шахтера». Прилетаю. Кроме меня просматривается местный левый защитник и серб. Конкуренция приличная, но мне как-то удалось произвести впечатление на Кумыкова. И в сезон я вошел основным защитником.

Когда в Казахстане рассказывал, что я из второй лиги перешел, все удивлялись. А в Беларуси, наверное, удивлялись моим достижениям: два чемпионства, Кубок, Суперкубок, группа Лиги Европы. Никто не ожидал.

— Итог противостояния «Шахтера» с БАТЭ в Лиге чемпионов в народе называют «карагандец». Как на проход борисовчан отреагировали в Казахстане?
— Я не скажу, что это шок был... Все очень радовались. После карагандинского матча болельщики нас долго не отпускали в раздевалку. Команда совершила подвиг. Хотя нет, не подвиг, а большой скачок. Обыграть БАТЭ — команду, которая столько лет на слуху, — было здорово. И все благодаря тренеру, руководству и ребятам. В 11-м году, когда мы только собирались, у нас не было звезд. Почти все — работяги. Тот же Серега Хижниченко только начинал раскрываться. Многие игроки, которые в итоге чего-то добились в футболе, сделали это с «Шахтером».

— Для вас и Игоря Зеньковича эти матчи были очень принципиальными?
— Я старался не думать об этом. Хотя в Борисове — да. Хотел показать хорошую игру на родине. Нет, доказывать кому-то, что зря в свое время меня просмотрели, не собирался. Я не такой человек. Ни на что не обижаюсь. Да и кто здесь меня не разглядел?

— Минское «Динамо», к примеру.
— Ну да. Мало матчей сыграл за два года. Но я тогда совсем молодой был — 20 лет. В общем, не было у меня реваншистских настроений. Просто хотел достойно сыграть. Вроде получилось.

— После этого в Караганде болельщики стали больше узнавать на улицах?
— Да, но не скажу, что нас стали преследовать. Просто когда в кафе сидишь, чуть чаще подходили. Кстати, у «Шахтера» была традиция. Мы всей командой накануне каждого матча ходили в кинотеатр. Утром тренировались, обедали и ехали в кино. Фильм выбирали общим мнением. Легионерам поначалу было трудно. Тот же Роджер Каньяс вообще не понимал ничего по-русски. Сидел за компанию, смотрел картинки и учил язык.

Естественно, болельщики знали об этом — мы всегда ходили в один и тот же кинотеатр. И они периодически поджидали нас возле входа. Брали автографы, фотографировались. Со мной редко, правда. Я не был самым популярным игроком команды. Было много других звезд: Хижниченко, Зенькович, к примеру. Игорь вообще пользовался большим авторитетом.

— Как тренер реагировал на такой тимбилдинг?
— А это он сам и придумал. Еще у нас в раздевалке был человек, отвечавший за музыку. Женя Тарасов возил с собой колонку и ставил песни. В основном популярные, чтобы взбодриться. Несогласных с его плей-листом не было. Авторитарное правление.

— Вам везет с отъездами за рубеж. Из второй лиги в чемпионы Казахстана, из солигорского «Шахтера», где толком не играли, в крепкую «СКА-Энергию», где провели классный сезон, забив 10 мячей. Вы фартовый?
— Думаете еще куда-то перейду? Я бы не сказал, что фартовый. По жизни мне не очень везло, но в этих двух случая — да. Кстати, трансфером в Хабаровск тоже Косаковский занимался. Так же позвонил и сказал, что нужно приехать. Только в «СКА» надо было рыть землю. Пахать через не могу, доказывать, что достоин играть. Нас Сергей Горлукович тренировал. Я таких нагрузок, которые он давал, не получал больше никогда!

Он не лютовал и не давал нам какие-то извращенные упражнения. Все было в игровом формате, но тренировки длились по два-два с половиной часа. После приходил и плюхался на кровать без чувств. А некоторые ребята даже до кровати дойти не могли. Падали на пол и лежали полчаса, не двигаясь. Приходили в себя. Было очень тяжело. Самое интересное, что в сезоне ничего не поменялось. Нагрузки и длительность тренировок остались такими же. Спасало то, что они были раз в день, а не два.

А еще на сборах меня очень сильно «убивала» зарядка. Мы вставали в семь утра, шли на взвешивание, а потом выходили на пляж разминаться. После был завтрак, тренажерка и основная тренировка. А я не люблю рано вставать. Боролся на морально-волевых.

— Горлукович пояснял, зачем вас так выматывает?
— Насколько помню, мы сильно не лезли в тренировочный процесс. У него была интересная философия. Сергея Вадимовича не интересовало, чем игроки занимаются вне футбольного поля. Но на тренировках мы должны полностью выкладываться. И если он видел, что что-то не так — игрок не может или не хочет выкладываться — он просто не играл. У Горлуковича не было любимчиков. Хочешь выходить на поле — вкалывай. Действенный метод, кстати. Мы пятое место заняли в сезоне.

Горлукович очень агрессивно вел себя на бровке. Мат лился рекой! Он мог поменять футболиста на 10-й минуте, если видел, что человек не вошел в игру — ошибся пару раз подряд в передачах. Фланговые полузащитники просили капитана выбрать такую половину при жеребьевке, чтобы подальше от тренера бегать в первом тайме. Больше шансов, что с игры не снимет. А во втором уже не так страшно. Если и поменяет, то поиграл уже.

В раздевалке Горлукович часто устраивал жесткие разговоры. Помню, объяснял что-то, а потом вдруг резко перешел на немецкий язык. Начал что-то выкрикивать, бить по доске, что аж фишки на пол посыпались! Слава Богу, ничем в нас не швырял. Он внешне суровый человек. Это пугало больше всего. Кричит, а ты смотришь на его лицо и понимаешь, что даже на одной ноге побежишь.

— А самый тихий наставник в карьере?
— Павел Родненок в «Динамо». Всегда объяснял без крика. Говорил спокойно, уравновешенно, интеллигентно. Никогда не слышал, чтобы он повышал голос. Еще Юрий Вергейчик запомнился. Особенно юмором своим. Мы были очень дружны с Максом Гукайло. Всегда ходили вместе. Мы и до сих пор дружим семьями. Так вот Вергейчик нас дуэтом называл. Чуть позже в «Шахтер» пришел Дима Макар. Стал ходить с нами. Как-то сидим на замене втроем, Юрий Васильевич поворачивается: «О, был дуэт, а теперь трио»! И после этого нашу тройку только так и называл.

— Вы очень редко даете интервью. Почему?
— Не знаю. Не любитель говорить с прессой.

— Кто-то обидел?
— Нет. Просто я не публичный человек. Домашний. В Казахстане поначалу обращались, но я тоже отказывал. Не привык.

— Почему вы ушли из «Шахтера»?
— Со мной не продлили контракт. Хотел остаться, искал варианты. Но мне говорили, что нелегионера-ветерана пристроить будет тяжело. Тогда вернулся в Беларусь и стал искать команду.

— Вас же Юра Сыроквашко устроил в «Ислочь», так?
— Да, мы с ним давно знакомы — вместе в «Городее» играли. Я как-то гулял на улице, а он к Сергею Веремко в гости заехал. Разговорились, описал ему ситуацию. Юра сказал, что позвонит Вове Маковскому. После Нового года мне позвонил Вова и сказал, чтобы я подъехал. Вот и все. Очень рад, что так получилось. Можно сказать, хотел в «Ислочь» перейти. Команда находится в Минске, коллектив хороший.

— Вы смотрите сериалы?
— Да. «Друзей» недавно в очередной раз пересмотрел. А что?

— Вы очень похожи на Шелдона Купера из «Теории большого взрыва».
— Не слышал о таком ситкоме. Надо посмотреть.