Итак, Борис Александрович начинает свой рассказ корреспонденту «Sports. kz».

С ВДНХ в ФШМ

— Родился я 30 марта 1949 года в Алма-Ате. Уже после войны, когда моего отца Александра Андреевича вновь призвали как кадрового офицера в армию, нам с семьей пришлось поколесить по просторам бывшего Советского Союза. А в 1963 году мы вернулись в родной город, и через год отец получил квартиру на углу проспекта Ленина и улицы Сатпаева. Так что во дворе дома рядом со СКА (Спортивный клуб армии) прошло мое детство. Мама работала заведующей детским садом от Издательства ЦК.

— Соседство со СКА подразумевает, что вы там и начали заниматься спортом?
— Не совсем так, хотя в их бассейне плавал, и футбольное поле на СКА строили при мне. Но до получения квартиры мы жили в районе ВДНХ у маминой сестры. На той территории было много места, и мы, мальчишки, охотно его использовали для игры в футбол. И вскоре мой друг Юра Фокин, который занимался в ФШМ, сказал, что я стою в воротах даже лучше, чем их вратари и позвал меня в школу. Директором ФШМ тогда был легендарный Аркадий Вольфович Хохман, а моим первым тренером стал Михаил Тимофеевич Путинцев, а вскоре — прекрасный специалист Борис Брониславович Лях. Вот с ним мне, действительно, повезло, потому что Борис Лях сам был в прошлом классный голкипер, и мне дал очень много.

— А где занимались группы подготовки ФШМ?
— На запасном поле Центрального стадиона.

Какие были футболисты!

— Получается, что в ворота вы встали в еще дворовом футболе. Почему сделали именно такой выбор?
— Вообще, я очень любил все игровые виды спорта. Еще до футбола занимался баскетболом в городском Дворце пионеров на углу Сейфулkина и Калинина, его, увы, уже нет. А в футболе начал с ворот, может, потому что не слишком владел техникой. Но мне вратарская позиция была по душе. Большое влияние на меня оказала семья игрока «Кайрата» Владимира Скулкина, с его женой Аллой дружила моя тетя. Помню, как к ним в гости пришел второй тренер киевского «Динамо» Виктор Терентьев, я слушал его рассказы, наверное, с открытым ртом. Да сразу, как только мы переехали в Алма-Ату, я стал заядлым болельщиком. Трибуны Центрального стадиона ведь всегда были заполнены до отказа, а игру каких футболистов я видел! Лев Яшин и Альберт Шестернев, Игорь Численко и Валерий Лобановский, Игорь Нетто и Галимзян Хусаинов, список можно долго продолжать. Да и кайратовцы Владимир Лисицын и Вадим Степанов, Тимур Сегизбаев и Сергей Квочкин были настоящими кумирами.

Команда «Кайрат» (Алма-Ата) в 1964 году 

— На кого из вратарей вам хотелось быть похожим?
— На Анзора Кавазашвили. Меня восхищала его артистичная манера игры, плюс наши физические данные совпадали.

— А какой у вас рост?
— 176 сантиметров. Понятно, что по нынешним временам маловат, но тогда был вполне нормальный. Примерно такой же рост, кроме уже упомянутого Кавазашвили, был у Владимира Маслаченко, да Виктор Банников, которого прозвали «летающим голкипером», имел рост не намного больше. Юрий Пшеничников тогда со своими 182 см считался высокорослым.

Уроки вратарского мастерства 

АДК, «Памир» и «Трактор»

— Когда состоялся ваш дебют во взрослой команде?
— В 1967 году меня, кстати, первого из нашей группы в ФШМ, взяли в команду АДК. Главным тренером тогда был Владимир Сергеевич Болотов, а выступал клуб в классе «Б» чемпионата СССР. Три сезона я отыграл, пока АДК не расформировали. Я в 1970 году перешел в павлодарский «Трактор», который тренировал Виктор Григорьевич Веретнов, однако еще на предсезонных сборах в Душанбе меня увидел главный тренер «Памира» Иван Васильевич Ларин и пригласил меня в свою команду.

— С Владимиром Гулямхайдаровым, значит, поиграли вместе?
— Нет, Володя как раз тогда уже уехал в Москву, где играл за «Торпедо».

— «Памир» выступал в первой лиге чемпионата СССР?
— Да, два сезона я провел в этой команде, воспоминания самые теплые остались. Команда боролась за право выхода в высшую лигу, но нас опережали то днепропетровский «Днепр», то московский «Локомотив». Я бы и дальше играл за клуб из Душанбе, но мне нужно было сдавать гос. экзамены в алматинском институте физической культуры, в котором я учился тогда. В декабре 1971 года во время отпуска в Алма-Ате совершенно случайно в троллейбусе встретил Станислава Францевича Каминского. Разговорились, я сказал, что хотел бы вернуться в Казахстан, и он позвал меня в павлодарский «Трактор», который тогда тренировал.

— Свою игровую карьеру вы закончили рано. Почему?
— Действительно, завершил выступления я в 1974 году в возрасте 25 лет. А причин было две. Во-первых, рецидивы травмы плеча, которое часто «выскакивало», не позволяли играть достойно, а во-вторых, тогда уже родилась дочь Алина, и когда подвернулся вариант обмена двухкомнатной квартиры в Павлодаре на однокомнатную в Алма-Ате, мы решили его не упускать.

Про Салимова и Буракова

— Где вы, Борис Александрович, стали работать?
— В ДЮСШ № 21, она была в районе аэропорта, стадион «Авиатор» знаком многим. А директором школы был в прошлом наставник «Кайрата» Александр Андреевич Келлер. Вскоре я встретил своего ровесник и товарища по ФШМ Серика Какишева (ныне он Байтурсынов — прим. авт.), и он пригласил меня в СДЮСШОР № 3, где работал уже завучем. Переход в специализированную школу олимпийского резерва было повышением, что отражалось и в зарплате. С 1 сентября 1974 года я стал работать в этой школе, что в «Тастаке». Мне доверили группу подготовки ребят 1963 года рождения. Из них в «Кайрат» позже пригласили Сережу Буракова, Славу Дмитриева, Аркашу Бакулина и Фанаса Салимова.

В атаке Фанас Салимов 

— Салимов, насколько я помню, ведь 64-го года рождения?
— На самом деле 63-го, это уже затем в юношеской сборной его «омолодили». Фанас ведь был маленьким и худеньким. Вообще, эта практика, надо признаться, существовала и в советские времена.

— Вратарю Сергею Буракову вы по понятным причинам уделяли особое внимание. Данные у парня были прекрасные, но, по большому счету, в «Кайрате» он так и не заиграл. Почему?
— Действительно, Сережа обладал шикарной фактурой — огромные ручищи, да и ноги мощные. Большой талант был. А не заиграл, потому что не хватило характера, да и с дисциплиной Бураков был не в ладах.

— Вы имеете ввиду нарушения режима?
— Именно.

О «мужском монастыре»

— Извините, Борис Александрович, за откровенность, но вы в свое время тоже были пристрастны к пагубной привычке?
— Ну, что уж там скрывать, что было, то было. Но во времена игровой карьеры режим я не нарушал. Пристрастился позже, когда учился в Москве в Высшей школе тренеров. В этом «мужском монастыре» многие грешили. Однако вот уже много лет, как я пагубную привычку поборол.

— Когда вы учились в ВШТ?
— Поступил осенью 1980 года, а окончил в августе 82-го.

— А как вы туда попали, ведь для Казахстана, как и для других союзных республик, существовали квоты?
— Я всегда стремился к знаниям и проявил инициативу. Поговорил с Владимиром Давыдовичем Толчинским и сказал, что очень хочу учиться. Из выдающихся бывших футболистов, желающих поступать, никого в тот год не оказалось, и рекомендовали меня. В Москве мою кандидатуру одобрили, поскольку моя сборная 1963 года рождения успешно выступала на всесоюзных турнирах «Юность» и «Надежда».

— Знания в ВШТ получили фундаментальные?
— Да, профессорско-преподавательский состав был превосходный, да и практика была колоссальной.

— А с кем вместе учились?
— Валентин Афонин и Марьян Плахетко, Юрий Семин и Виктор Шустиков, Валерий Яремченко и Тулеген Исаков. И это я назвал имена только тех, кто был хорошо известен в СССР.

— Общение было ведь и неформальным?
— Да, особенно тесно с теми, кто жил в нашем общежитии, однако и с москвичами тоже. К примеру, с Юрием Семиным до сих пор поддерживаем дружеские отношения.

— Какой он — Юрий Палыч?
— Уже тогда выделялся своей особой элегантностью и даже шиком. Прекрасный костюм, дорогие часы. Болельщики со стажем помнят Семина и игроком «Кайрата». А прозвище он получил «Шило».

— Почему?
— Сам Юра был худой, а в игре злой и колючий. Я хорошо знаю жену Семина Любу и сына Андрея. Кстати, Семин, работавший в то время в «Памире», одним из первых поздравил меня с назначением на должность начальника отдела футбола.

На главной в Казахстане футбольной должности

— Да, затем вы ведь возглавили Отдел футбола Спорткомитета Казахской ССР. Расскажите, как это произошло?
— В декабре 1983 года меня вызвал первый заместитель председателя Виктор Ромко и сказал, как тогда было принято, что есть мнение — назначить на эту должность молодого и перспективного специалиста.

— Было у вас, конечно, собеседование и с Акпаевым?
— Да, он вызвал меня, внимательно выслушал, затем задавал вопросы.

— О чем?
— О моих знакомствах и связях в Москве, потому что все тогда решалось в столице СССР. Их, этих самых связей, у меня было достаточно, в том числе и с судьями, поскольку наша команда ВШТ участвовала в первенстве Москвы. После собеседования Акпаев мне ничего не сказал, но через неделю уже Ромко сообщил, чтобы я писал заявление о приеме на работу. Так в январе 84-го я занял эту должность.

— Давайте поясним нынешнему поколению болельщиков, какими были ваши функции. Это ведь, говоря современным языком, не президент федерации?
— Нет, потому что на этой должности всегда был председатель горисполкома Алма-Аты, так как футбол был партийным видом спорта. В те годы эту должность занимал Аскар Алтынбекович Кулибаев. Но настоящая работа кипела, конечно же, в отделе футбола Комитета по физической культуре и спорту. А работы было очень много, вспомните только, сколько команд мастеров было в Казахстане! И детско-юношескому футболу уделялось огромное внимание. Плюс различные вопросы и согласования в Москве с начальником Управления футбола Вячеславом Колосковым.

— Аманча Акпаев, безусловно, выдающийся спортивный деятель. Однако о его человеческих качествах разное говорят...
— Аманча Сейсенович, действительно, мог быть жестким и даже порой жестоким. Но и человечность проявлял много раз. Приведу такой пример. В 1985 году я был в командировке в Москве. В это же время сборная СССР проводила двустороннюю игру в Новогорске, и Вахид Масудов получил тяжелую травму. По возвращении в Алма-Ату я докладывал Акпаеву, а первый вопрос он задал следующий: «Ты у Масудова в больнице был?» Когда я ответил, что нет, то досталось мне по полной программе...

— Когда и почему вы покинули должность начальника отдела футбола?
— Из командировки в Йемене вернулся Тимур Санжарович Сегизбаев, и я по праву уступил ему этот пост. Да и по практической тренерской работе соскучился. И когда поступило приглашение в карагандинский «Шахтер, я с удовольствием его принял.

Про рокировки в «Шахтере» и «Кайрате»

— Как выступал «Шахтер»?
— В своей зоне второй лиги чемпионата СССР шли на 3-4 месте. Однако материальное обеспечение команды было очень слабым. Поэтому, когда Леонида Константиновича Остроушко сняли с должности главного тренера «Кайрата», то я, посоветовавшись со своим помощником Вячеславом Ледовских, позвонил Остроушко и попросил его принять карагандинский клуб. Я знал, что финансовые вопросы Константиныч сумеет решить. Помню, он спросил тогда: «А ты в этой ситуации — кем себя видишь?» Я ответил, что с вашего разрешения, буду начальником команды. Так и работали вместе.

— В 1988 году уже Остроушко, назначенный главным тренером «Кайрата», пригласил вас в команду?
— Да, в мае, выражаясь шахматным языком, состоялась такая рокировка. Правда, Остроушко долго не проработал. в конце 88-го его сняли. Помню, мы приехали из турне по Африке, и Остроушко вызвали к Акпаеву. Константиныч на базе стал собирать вещи и сказал, что это все — отставка. Мы удивились даже, за что снимать-то? «Кайрат» тогда завоевал Кубок Федерации футбола СССР, и все игроки получили звания мастеров спорта. Но интуиция Остроушко не подвела. На его место пришел Станислав Францевич Каминский, который освободил Георгия Мартьяна, а все остальные, в том числе и я, остались.

Начальник команды

— Давайте, Борис Александрович, опять для молодежи расскажем об этой должности — начальник команды. Она ведь включала в себя функции сразу двух нынешних — спортивного директора и администратора?
— Точно, и крутились мы с утра до ночи. В эпоху дефицита советских времен все нужно было доставать. Конечно, администратор «Кайрата» Антон Феч здорово помогал, он хорошо знал свое дело.

— А была ведь еще и политико-воспитательная работа?
— Да уж, и она ставилась во главу угла. Собрания и выпуск стенгазеты были очень важны. Правда тогда за эту работу больше отвечал Султан Мурашевич Абенов, пришедший в «Кайрат» из райкома партии, а на мне были оргвопросы. Вообще, ту работу я вспоминаю с огромным удовольствием. Какие легендарные личности приезжали — Константин Иванович Бесков и Валерий Васильевич Лобановский! А «Кайрат» 80-х я считаю суперкомандой. Только в полузащите конкуренция была высочайшая: Владимир Никитенко, Курбан Бердыев, Вахид Масудов, Сергей Ледовских, Сергей Волгин, Фанас Салимов и Антон Шох вели борьбу за право играть в основном составе, а Дмитрий Огай, к примеру, в основу чаще не попадал. А нападающие Евстафий Пехлеваниди и Сергей Стукашов были грозой всех вратарей, а Эдуард Сон и Юрий Найдовский сидели на лавке.

В борьбе за мяч Игорь Беланов и Владимир Никитенко. В кадре еще полузащитники «Кайрата» Дмитрий Огай и Сергей Волгин 

— Они ведь были избалованы вниманием болельщиков и материальными благами?
— Конечно, популярность кайратовцев была огромной- Центральный стадион всегда был заполнен до отказа, а что касается материального, то зарплаты игроков составляли 250–300 рублей плюс премиальные.

— Однако, по признанию самих футболистов тех лет, за победу над ташкентским «Пахтакором» премиальные доходили и до 1000 рублей, а за эти деньги иному человеку в то время нужно было работать целый год!
— Но я вам скажу, что игроки те деньги отрабатывали сполна, в отличие от нынешних футболистов Премьер-лиги чемпионата Казахстана!

Продолжение следует...