Кто видел и знает футбол 80-х, непременно помнит этого крепко сбитого, кряжистого грека на острие атак алма-атинского «Кайрата». Как не помнить — символ клуба, лучший бомбардир в его истории, ярчайший игрок, колоритная личность. Кто годами не вышел, тому имя Евстафия Пехлеваниди скажет немного, а то и вовсе ничего. Сегодня былой кумир казахстанской публики живет и работает в безвестности — тренируя на исторической родине любительскую команду.

Его нынешние подопечные — выходцы из семей таких же советских репатриантов, как и он сам. Неприхотливое это занятие, оно не приносит больших доходов. Зато отменно лелеет ностальгию, поддерживает незримую связь с тем далеким временем, когда Алма-Ата и Минск — а с ними и Москва с Киевом, и Ташкент с Тбилиси и Ереваном — были участниками одного очень сильного турнира.
На звонок из Беларуси Пехлеваниди отзывается спокойно, как будто не удивляется, на интервью соглашается сразу, басит в трубку размеренно, с едва заметным южным акцентом — не то ещё казахским, не то уже греческим…

— Трудно из Греции следить за постсоветским футболом?
— Нетрудно, когда есть спутниковая антенна. С её помощью, правда, доступны лишь российский и украинский чемпионаты. Белорусского нет, казахстанский — отрывками. Но ничего, слежу хоть так. Интересуюсь, как там мой «Кайрат». К сожалению, за долги его выгнали из высшей лиги.

— Продолжаете болеть за родной клуб?
— Цвета не меняю. Мой любимый — желтый. Это расцветка «Кайрата». И греческого АЕКа — за него теперь тоже болею.

— Вас не раз звали работать в Казахстан, а вы все никак…
— Не так давно меня в Чимкент сам губернатор приглашал. Это город, где я родился и вырос, стал футболистом. Отказался. Почему? Потому что там тренерский штаб уже был укомплектован, причем ребятами, с которыми когда-то бок о бок в местном «Металлурге» играли. Приходить на чье-то место… Это некрасиво. Менталитет у меня ещё советский, подобные вещи душа не принимает. Условились вернуться к этому разговору в следующем сезоне. Да и то пока я согласен только на вторые роли. Нужно присмотреться. Футбол в Казахстане, как ни крути, очень слабенький. Я давно говорил: в тех союзных республиках, где была всего одна команда высшей лиги, уровень с распадом СССР резко упал. На плаву остались Россия и Украина. Остальные — Грузия, Азербайджан, Армения, Казахстан… Везде футбол, даже не знаю как выразиться… Убили, короче. Все только и думают, что о коммерции, деньгах.

— И в Беларуси футбол убили?
— В Беларуси, кстати, нет. Знаю, что когда-то ваша сборная выиграла у голландцев. Тренером тогда был бывший игрок минского «Динамо», последний защитник, м-м-м… как же его фамилия…

— Боровский.
— А, ну да! Я, можно сказать, для того футбол порой и смотрю, чтобы увидеть, хоть мельком, ребят, с которыми когда-то играл.

— Белорусских ребят помните?
— Я любил бывать в Минске. И из «Динамо» многих знал. По «молодежке» — Янушевского, Гуриновича, с Головней даже дружили. Приятные воспоминания. Помню, как мы едва не испортили праздник минчанам в 1982-м, когда они чемпионами стали. «Кайрат» проиграл 2:3, а победный гол Курненин только на 90-й минуте забил.

— Он тогда хет-трик сделал.
— Да, левый защитник и вдруг — хат-трик. В Греции именно так говорят — хат-трик.

— Греческий хорошо знаете?
— За двадцать лет можно и зайца научить курить. А у меня корни здесь, грешно не освоить язык. Но родиной я считаю Казахстан. Там родился, там меня сделали человеком. В том числе и поэтому, наверное, в кругу эмигрантов часто перехожу на русский. На нем, бывает, и установки даю. Ребятки — дети советских мигрантов, язык знают. А особенно хорошо все понимают, когда начинаю рычать и крыть матом на чем свет стоит. В СССР только так и воспитывали настоящих бойцов.

— Вы в перестройку уехали?
— В 1990-м, в апреле. С семьей. Большой багаж в дорогу не собирали, только личные вещи. И денег особых с собой не было — все, что заработал, прогулял. В Греции, как приехали, без дела долго не оставался. Команду нашел через три-четыре месяца. Президент «Панатинаикоса» пригласил на матч с «Левадиакосом». Пришли с племянником невестки. Посмотрел я первый тайм и говорю: ребята, уважать себя перестану, если в этом чемпионате не заиграю. По сравнению с союзным — небо и земля, это потом Греция поднялась, стала чемпионом Европы… За «Левадиакос» и начал: год в высшей лиге отыграл, ещё два — в первой. Под любимым 11-м номером.

— По завершении карьеры вы, кажется, не сразу нашли себя вне футбола. На заводе работали…
— Три с половиной года. И того времени не стыжусь. Работал на погрузчике, бывало, что и ящики таскал. Потом репатрианты решили создать команду для своих детей, чтобы не болтались на улице. Предложили мне тренировать.

— Таская ящики, не жалели, что покинули советскую родину?
— Может, и глупость это была. Наверное, в Казахстане я бы где-то пристроился. Но в конце 80-х в Союзе уже трудно было, а карьера близилась к концу. А главное — в Грецию стали перебираться мои родственники, братья уехали. Не оставаться же одному.

— Греческий пролетариат с советским схож — в смысле охоч до трудового стакана «Метаксы»?
— «Метаксу» они не пьют. Предпочитают вино. Греки вообще отдыхать умеют. У нас как? Нажраться побыстрее и упасть. А они выпивают малыми дозами, танцуют, поют, чего-то фантазируют. Я изумился, когда впервые попал с женой в компанию. Впрочем, знаете… В нашем районе Афин много выходцев из СССР, так местные греки потихоньку научились водку пить. Раньше делили 50 граммов на три раза, а теперь — между первой и второй промежуток небольшой.

— В «Кайрате» как пили — по-гречески или по-советски?
— Тогда так говорили: кто не курит и не пьет, тот в состав не попадет. Все команды пили. Киевское «Динамо» взять — по сравнению с ним мы в Алма-Ате и не пили вовсе, на хлеб мазали. Но я не говорю, что алкоголь — это хорошо. Наоборот — футбольный век сокращается. Хотя не у всех. Олег Блохин аскетом не был — и столько сезонов отпахал. Или Володька Бессонов. Ведро мог выпить, елки зеленые, — а на следующий день носился по полю, как робот. Это тоже от бога. Мне было не дано. Чуть приложился — неделю потом болеешь.

— За «Кайрат» вы забили 69 голов. Это много или мало?
— У меня как-то в Греции спросил один: ты сколько за сезон в Алма-Ате забивал? Двенадцать, отвечаю. Он: всего? Слышь, говорю, это у тебя здесь по двадцать выходит, а ты попробуй в СССР семь-восемь забить — дым из задницы пойдет. Да если бы «Кайрат» середины 80-х в тогдашнюю Грецию запустить, хоронили бы всех, за счет одной «физики» затоптали бы.

— Помните день, когда вас из Чимкента, из второй лиги, в Алма-Ату позвали?
— Так много раз звали — в 1976 году, в 77-м, 78-м… Отец не отпускал. Он в свое время был известным футболистом — в Тбилиси играл и знал, когда можно переходить на новый уровень. Только когда я в 1979-м забил за «Металлург» 28 голов, сказал: хорош в дерьме ковыряться, пора становиться человеком. И я уехал в «Кайрат».

— Где вскоре стали звездой. Неужели за те девять лет никогда не приглашали в Москву, Киев?
— В первый же год Базилевич звал в ЦСКА. Я отказался. Потом Кипиани предлагал переехать в Тбилиси — снова не захотел. Почему? Как говорил мой отец, лучше быть первым в деревне, чем последним в городе. А Казахстан как раз деревней и считался. Кстати, по неофициальной информации, тандем Пехлеваниди — Стукашов хотел видеть у себя в Минске и Малофеев.

— С минским «Динамо» тяжело «Кайрату» игралось?
— Непросто. Особенно при Малофееве, когда костяк в Минске составляли сборники. Но и побеждали «Динамо», и вничью играли. Нам вообще нравилось встречаться с сильными соперниками. Мы и Киев не раз дома обыгрывали.

— От кого из защитников минчан вам больше всего доставалось?
— Со мной в основном Сашка Головня играл. Но меня не били. Я ленивый был. Это Игорь Гуринович мог девяносто минут бегать не останавливаясь. Я не бегал. Соперников это убаюкивало. Они не успевали среагировать, когда вдруг я взрывался… Неудобный был.

— Слышал, манерой игры вы напоминали Георгия Кондратьева…
— Э нет. Кондратьев другого плана. У каждого свой конек. Мой — удар с обеих ног, игра головой. Вот наверху, может, мы и похоже с Кондратьевым орудовали.

— Обидно, что вы так ни разу и не сыграли за сборную СССР?
— А чего обижаться? Глупо, конечно, говорить, что не стремился. Но при комплектовании бывали негативные моменты. Кое-кто ради попадания в команду чуть не в задницу Малофееву готов был залезть. Мне это не нравилось.

— У вас вроде сын играет…
— Играет, но уровень… Это не тот Пехлеваниди, другой. Буду надеяться, что внучок, когда родится, меня в футболе превзойдет.

— Вас сегодня кто-нибудь зовет как раньше — Пеха?
— Только в Казахстане. Там прозвище и придумали. Даже речевка была: Пеха лучше Марадоны, «Кайрат» лучше «Барселоны». Я смеялся. По-моему, говорил, ребята, вы перепутали все рамсы вообще…

— Какая из сборных сильнее — казахстанская или белорусская?
— Сложно судить издалека. Белорусов уже забыл, когда видел в последний раз. Но легко вам не будет, не ждите. Будут пластаться наши ребята, костьми лягут.

— Сами сегодня играете?
— Не могу, колени трещат. Да и давление… Сейчас книгу пишу. О футболе, о себе. Как раз по этим делам летом собираюсь в Алма-Ату. Далеко, конечно, расходы большие. Но что делать — надо успеть выпустить книжку к своему 50-летию. Пускай друзья почитают. И все те, кто меня помнит, любит и уважает.