После завершения карьеры тихой и размеренной жизни он предпочел деятельность функционера игры номер один. Несмотря на то что сейчас его родная команда вынуждена добывать себе право на участие в премьер-лиге в чемпионате рангом ниже, он верит в нее, а в свете состоявшейся на неделе пресс-конференции вера в то, что «Кайрат» как птица Феникс возродится из пепла, только крепнет. Сегодня мы остались один на один с Куралбеком Досжановичем.

Парень с юга

— Куралбек Досжанович, с чего начинался ваш путь в большой футбол?
— Я родом из Чимкента, а в то время мы мальчишками всегда гоняли мяч улица на улицу. Тем более у нас очень тепло. Играть постоянно стал где-то в 10–12 лет. В эти годы попал в группу подготовки футбольной школы «Металлург». Участвовал во всех соревнованиях, тогда их было очень много. На одном из таких турниров меня заметили тренеры. Первым моим тренером был Виктор Петрович Плясунов. Он меня пригласил, у него группа состояла из 20 человек. Играть на основном поле нам не давали, но мы бегали вокруг стадиона. После окончания тренировок играли двусторонки. Поначалу я был нападающим, знаете, в таком возрасте дети редко хотят стоять в рамке, но однажды, когда вратаря не было, попросили встать меня. У меня получилось, и Виктор Петрович это заметил и стал постоянно ставить меня в ворота. Наверное, тренер все-таки видел для меня перспективу на данной позиции. Тем более у нас были негласные дворовые правила: если ты пропустил гол, меняешься и идешь полевым игроком, а если отстоял на ноль, то и в следующей игре встаешь в рамку. Вот такое у меня было детство, мы жили возле свинцового завода на окраине Чимкента. Там находилась роща, где была площадка, на которой и играли в футбол. Набегаешься, а через 15 метров протекала речка Кошкар-ата, сразу там и искупаешься. Улица, на которой я жил, была интернациональной, там жили казахи, русские, корейцы, узбеки… Когда мы играли на соревнованиях среди других улиц, всегда занимали призовые места. После того, как попал в школу «Металлурга» и окончательно стал голкипером, принимал участие в Спартакиаде школьников, турнире «Кожаный мяч». Там меня и заметили, а впоследствии пригласили третьим вратарем в профессиональную команду «Металлург» в 1969 году.

— Вы никогда не жалели, что выбрали именно амплуа вратаря?
— В первое время, конечно, хотелось играть, забивать голы, но, как правило, в нападении играли более взрослые ребята, к тому же тренер говорил мне, что у меня неплохо получается. Потом, когда попал в группу подготовки, меня уже окончательно определили на эту позицию. Поначалу было тяжело в том плане, что мы обдирали себе кожу на ногах и руках, быстро смазывали все зеленкой и йодом, а после этого через боль продолжали тренироваться. Выбивали себе пальцы, вшивали поролон в трусы. Несмотря на это, мы горели желанием играть и стать хорошими игроками. Именно в то время я стал болеть за «Кайрат» и мечтать о том, чтобы защищать цвета флагмана казахстанского футбола.

— Помните, когда впервые надели настоящие вратарские перчатки?
— Да. На Спартакиаде школьников выступали за Южно-Казахстанскую область, приехали в Алма-Ату. Играли на запасном поле Центрального стадиона. Тогда этот стадион считался лучшим в Казахстане, а его запасное травяное поле тоже ни в чем не уступало основному, а где-то даже его превосходило. Там я впервые надел перчатки, и в итоге мы заняли третье место. Тогда был совсем молод, ещё «сырой». Я не мог и мечтать о том, что добьюсь больших высот, хотя был трудолюбивым, работоспособным, впрочем, как и многие мои сверстники. Тогда ведь люди не знали ни наркотиков, ни других плохих вещей. Я сам никогда не курил.

— Занятия футболом не сказывались на учебе?
— Ну, отличником я не был! По каким-то предметам учился хорошо, по другим удовлетворительно. По физкультуре всегда была «пятерка»! Учиться было сложно, потому что параллельно помогал родителям по дому, у нас был скот, большое хозяйство. Тренировки и соревнования проводились обычно вечером, а занятия шли до двух часов. Так что после школы бежишь домой быстро обедать, потом на тренировку, оттуда счастливый и грязный идешь обратно домой, по пути обязательно попьешь холодной воды из колонки. Приходишь часов в восемь, делаешь уроки с большим трудом, помогаешь по хозяйству и спать. В десятом классе, когда моя школа стала самой сильной в городе, уже сами учителя освобождали нас от занятий, отпускали пораньше. Ведь мы защищали честь школы, поэтому у нас были привелегии.

«Либо ты будешь играть за „Кайрат“, либо перестанешь вовсе»

— Ваши родители поддерживали вас?
— Сначала они были против. Говорили, учись, поступай в институт. Футбол ведь тогда не воспринимали всерьез. А меня уже звали в команду мастеров. Я усиленно тренировался, отрабатывал все упражнения. Наверное, родные смирились после того, как я стал приносить домой зарплату, помогать семье. Сначала были 60 рублей, очень хорошие деньги, потом 120. В это же время я работал в ЖКО (жилищно-коммунальное объединение), там получал деньги. Работал до обеда, потом шел на тренировку. Затем решил, что образование все-таки надо получить. Сначала хотел поступить в физкультурный, но родители сказали, что это непрестижно. Поэтому я поступил в нархоз, на вечернее отделение. Занятия проводились четыре раза в неделю с полседьмого до полдевятого вечера.

— Правда, что вас приглашали в «Пахтакор»?
— Да, когда ещё совсем молодым выступал за «Металлург». Наши клубы играли в одной зоне с узбекскими коллективами, и меня каким-то образом заметили. Несколько раз приезжали представители «Пахтакора» и говорили с моим отцом. А ведь тогда ташкентцы играли в высшей лиге, но я до сих пор благодарен, что отец запретил мне переходить в «Пахтакор», кто знает, как бы тогда сложилась моя судьба… Отец сказал просто: «Либо ты будешь играть за „Кайрат“, либо перестанешь вовсе».

Сложная дорога к мечте

— В «Кайрат» в то время было сложно попасть, но вам это удалось…
— В 1971 году ко мне приехал тренер Котляров, и переговорив с моим отцом, они решили мою судьбу. Только отец поставил одно условие: прежде чем уехать в Алма-Ату, я должен был жениться. Он считал, что в столице много красивых девушек, которые могут меня испортить, и я не стану хорошим игроком. Условие было выполнено, тем более у меня была девушка. Мы поженились, и буквально через несколько дней я уехал с командой на сборы. Сборы тогда проходили по 35–40 дней, и очень тяжело было расставаться на такой срок с близкими. Это сейчас сборы длятся 15 дней, а игроки уже плачут и просятся домой. Тогда было строже. Поэтому, чтобы заглушить тоску, я усиленно работал, смотрел, как это делают другие вратари. Все откладывалось в моей голове. Надо сказать, что пригласили меня тоже третьим голкипером, тогда в «Кайрате» вне конкуренции были Шведков, Степанов. Все команды делали так: два голкипера играли за основу, два за дубль. Но меня это не устраивало, и однажды я открыто сказал, что не собираюсь сидеть в дубле. Тогда тренер ответил мне: «Хочешь играть за основу? Докажи это право!». Работе с вратарями много внимания уделял Болотов. Он всегда говорил: «Ну, Куралбек, вставай в ворота», и бил. Мы многому у него научились. В том же году спустя полгода 18 июня меня впервые в жизни поставили в основу. Играли против минского «Динамо».

— И как сложилась та игра?
— В первом тайме Шведков сыграл неудачно, и в перерыве выпустили меня. Товарищи по клубу поддержали меня, в частности, капитан Сергей Рожков напутствовал: «Давай, доказывай свою состоятельность!». В первые минуты, честно говоря, я ничего не слышал и не видел кроме частокола из ног и мяча. Только после того, как поймал мяч после рикошета от моего защитника, я вошел в игру полностью. Но все равно немного терялся: зрители, шум, беготня. Кроме того, за соперников играл тогда Малафеев, на тот момент очень известная личность. И он бил по моим воротам. Мы сыграли вничью, и с этого начался мой путь в большой футбол.

— С какими трудностями вы столкнулись в начале карьеры?
— Моя жена осталась в Чимкенте, и я старался видеться с ней по возможности чаще. Нам обычно после сборов давали 3–4 дня отдыха. Но мне было удобно, что обычно со сборов летели по маршруту Сочи — Минводы — Шымкент — Алма-Ата. Я сходил с самолета дома, а через несколько дней возвращался в Алма-Ату. Осенью мне дали двухкомнатную квартиру, приехала супруга. Можно сказать, все наладилось, хотя были спады в игре, но я понимал, что все зависит от меня, поэтому работал, доказывал, что я номер один. Худшим наказанием для меня было оставаться в запасе, когда ты, одетый в форму, сидишь на скамейке, переживаешь за команду, потеешь, а после матча снимаешь форму и задаешь себе вопрос, почему не я сегодня был в рамке. Наверное, это желание быть лучшим позволило мне на долгое время стать основным голкипером «Кайрата».

— Не могу не спросить про самый яркий матч, который вы, на ваш взгляд, провели, выступая за «Кайрат»?
— Это в первую очередь финал Европейского кубка железнодорожников. Мы победили и впервые для страны завоевали этот почетный трофей. Тогда все сразу удостоились звания мастеров спорта. Конечно, мне не забыть и про самый первый матч против «Динамо» из Минска. После победы над бухарестским «Рапидом» в финале еврокубка для железнодорожников команда немного зазналась, но тренер быстро всех поставил на место, потому что «звездных» тогда не любили. Перед каждой игрой мы все ждали дождя. Потому что в дождь все время побеждали. Дома не проигрывали почти никому. Одна победа, вторая, и у нас появлялась уверенность в своих силах. Мы часто уступали в гостях, но на домашней арене перед родными болельщиками этого себе не позволяли. Когда кто-то приезжал к нам в гости, соперник мог на что-то надеяться, но если начинался дождь, они понимали, что у «Кайрата» сегодня не выиграть. Отсюда и пошло выражение «Кайратовская погода». За два дня до матча нас запирали на карантин. Мы все жили на базе, и у нас был только телефон, остальное время посвящали только отдыху и тренировкам. А вот если матч предстоял против «Пахтакора», то нам даже телефон не давали. Это был наш принципиальнейший соперник. Могли дома проиграть киевскому «Динамо», московскому «Спартаку», но «Пахтакору» уступать не имели права. В то время это было недопустимо.

Искусство защищать

— Самый обидный гол, который вы пропустили?
— В матче против того самого «Пахтакора» был такой игрок Шаймарданов, так вот он забил мне с 30 метров, мяч попал в защитника и срикошетил. В такой игре было обидно пропускать. Но в итоге мы выиграли со счетом 3:1. А так знаете, в игре бывают моменты, когда ты думаешь все, сейчас будет гол, но ты чудом тащишь мяч. И наоборот, удар вроде слабенький, а ты чуть-чуть не рассчитал скорость полета мяча, и получи обидный гол.

— Вас называли мастером по отражению пенальти, какой техникой вы пользовались?
— Обычно когда игрок устанавливает мяч, он бросает взгляд в тот угол, куда будет бить. И для голкипера важно поймать этот момент. Кроме того, я много анализировал, как бьют другие футболисты. Например, я знал, что Блохин любит разбегаться и бить в левый угол. Тем более упор на этот элемент был сделан всеми командами в сезоне 1973 года, когда были отменены ничьи. На тренировках мне часто по воротам бил Тимур Санжарович Сегизбаев, удар которого очень сильный. Все игроки были обязаны в конце бить одиннадцатиметровые: кто забил, сразу мог быть свободен, кто промахивался, делал кувырок и бил снова. Также и вратари, если пропускали, то будь добр, сделай два кувырка, и тебя менял второй голкипер. Я старался, как можно дольше продержаться. А когда начались игры, то я стал брать часто пенальти. Раз, два и благодаря прессе пошла молва обо мне, и многие последующие пенальтисты уже просто боялись пробивать пенальти по моим воротам. Кроме того, даже если матч доходил до серии пенальти, я всегда был уверен, что два удара из пяти возьму наверняка.

— У вас были слабые места в игре, как и у любого голкипера?
— Я неуютно чувствовал себя при розыгрышах угловых ударов. Мне мешала эта суета, толкотня у ворот, мало того, что в штрафной площади вокруг тебя крутятся 6–7 своих игроков, так ещё столько же футболистов противника всячески тебе мешают. Поэтому, когда я выбегал на перехват, иногда мог разминуться с мячом. Так что я просил обычно центрального защитника меня страховать. Говорил Байшакову, чтобы он играл по мячу, а если я иду на перехват, тоже был начеку. Кроме того, предупреждал игроков, стоявших у штанг, чтобы при случае они защищали ворота.

После сказки

— Чем вы занимались в тяжелые 90-е годы?
— После развала Союза необходимо было поднимать футбол, и вы знаете, какие шаги мы предпринимали для этого, и в последнее время СМИ все чаще стали об этом писать. В 1994 я был избран президентом Федерации футбола. В период с 1992 по 2001 год мы, люди, болеющие за наш футбол, удержали его падение в неизвестность. И удержав, постарались поднять его на хороший уровень. Пока находились в Азиатской конфедерации, мы стабильно играли во всех турнирах и имели авторитет. Когда в 2001 году к руководству пришел Рахат Алиев, мне пришлось уйти, и я передал все бразды правления ему. И с тех пор наш футбол катится вниз…

— Значит, на сегодняшний день футбол в нашей стране не развивается?
— Да. Причины? Когда я был президентом, государство выделяло где-то 30 процентов на развитие игры, остальное давали спонсоры. Сейчас выделяется гораздо больше средств, но тем не менее ситуация не улучшается. И чтобы её решить, в первую очередь надо освободить от занимаемой должности президента Федерации футбола. И в одной Федерации должны работать профессионалы. Смотрите, как поднялся уровень футбола в Узбекистане. Там рабочий президент, к нему спокойно приходят игроки, директора клубов и могут задать любые вопросы, высказать свою точку зрения. Кроме того, пресса совершенно свободно может пройти к нему, и он постоянно ездит по регионам, смотрит за ситуацией. А у нас?

— А семь лет, проведенные в УЕФА, пропали даром?
— За то, что мы вступили в УЕФА, я лично, а также от имени ветеранов и болельщиков, хочу сказать спасибо нашему президенту, правительству. Рахат Алиев, действовал, заручившись их поддержкой, один бы он ничего не смог бы сделать. Они дали добро, и мы вошли в состав европейской ассоциации. После этого Алиеву необходимо было уходить. Но он остался. И люди, работавшие вместе с ним, довели наш футбол до нынешнего состояния. Когда пришли новые руководители, я ожидал от них многого. И они очень резво начали, мне нравилось. Но потом они сделали шаг назад. У нас много проблем, и одна из главных состоит в том, что Федерация футбола Казахстана должна стать общественной организацией. Она должна быть открыта для всех. А не ставить охрану. Если вас критикуют, воспринимайте это нормально и не давайте повода! А если объективно критикуют — делайте выводы.

Родная команда

— Вы были директором команды «Кайрат» в 2004-м чемпионском году, что же случилось потом, учитывая сегодняшнее положение клуба?
— Да, я знаю эту кухню. Все началось в 2006 году, после того как нас отказалась спонсировать нацкомпания КТЖ. Команда стала терять хороших игроков, но развалил все один из спонсоров, фонд развития футбола «Рахат», после того как исполнительным директором стал Ерлан Адамбеков. Это человек, который ничего не понимает в футболе, и к тому времени успевший развалить астанинский «Женис». Потом выяснилось, что официально деньги приходили, а на деле игроки полгода сидели без зарплаты, и мне приходилось их просить потерпеть. Деньги уходили на сторону. И когда команда оказалась в бедственном положении, пришел спонсор Dostyk Invest Service. Компания закрыла все долги, и сезон клуб начал неплохо. Но история повторилась: деньги приходили, но их никто не видел. И когда акимат выполнил все свои обязательства, спонсор просто ушел от своих обязательств, и команда осталась в долгах. Тут пришлось вмешаться акимату города, который стал искать нового спонсора. Но эти попытки оказались безуспешными, никто не хотел покрывать долг в 200–300 тысяч долларов. Акимат же не мог выделить столько, потому что в бюджете все рассчитано. Спасибо мэру южной столицы Ахметжану Есимову, который обещал помочь. Акимат города не смог дать столько денег, сколько просил «Кайрат», но выделил сумму, с которой можно было выступать в первой лиге. На совещании могли выделить деньги для участия в премьер-лиге, но это было признано нецелесообразным. К тому времени, к январю 2009 года, ведущие игроки разбежались, осталась только молодежь. А смысл играть молодежью в премьер-лиге, чтобы все равно вылететь в первую. В итоге мы имеем то, что имеем. Жаль. Но думаю, талант Сергея Волгина, который просто тренер-фанат, поможет сделать из «Кайрата» боеспособную команду и доказать некоторым людям, что «Кайрат» в первую очередь бренд нашего футбола, а не игрушка, которую можно будет выбросить. У Волгина есть время собрать молодых игроков, обкатать их в первой лиге, чтобы в следующем сезоне в премьер-лиге показать хорошую игру. Скорее всего, у руководства команды есть план развития, причем те игроки, что сейчас в составе, взяты с перспективой на 3–4 года. К тому же придется пересмотреть зарплаты, я считаю, что уровень нашего футбола не соответствует тем зарплатам, что получают футболисты. В любом клубе должна быть структура, напоминающая пирамиду: игроков с 7 до 12 лет должен вести один тренер, с 12 до 15 другой, а старших более профессиональный. Детские тренеры у нас получают мало, а ведь у них есть семьи, и во время тренировки они думают о том, куда устроиться ещё. Такого не должно быть!

Об Акинфееве, Шторке и сборной Англии

— Известно, что вы следите за футболом до сих пор, интересно, кого вы считаете лучшим вратарем в мире и в Казахстане на данный момент?
— В мире сказать затрудняюсь, сейчас игра стала такой динамичной, что трудно судить. Но на нашем бывшем постсоветском пространстве мне очень импонирует кипер сборной России Игорь Акинфеев, он лучший в СНГ, это точно. Возможно, иногда ошибается, но это бывает у всех. У нас…вот смотрите, Давид Лория уже несколько лет подряд признается лучшим вратарем страны. Сейчас он играет в Нальчике за дубль. Это и есть показатель уровня наших игроков. Он толком не провел ни одной полноценной игры за свою команду, но его ставят на матч с Беларусью, и он пропускает пять мячей. Тренироваться можно сколько угодно, но если нет у тебя игровой практики, ты теряешь взаимодействие с игроками, теряешь ворота. Лория их потерял. При этом когда в прошлом году он стабильно выступал, он такие мячи не пропускал. Возьмите молодого парня, пропустившего пять мячей в Англии, его морально убили, не поставив на следующую игру. Теперь если Мокина выпустят в следующей встрече он сыграет ещё хуже, потому что у него нет уверенности за место в рамке. Много слышал и читал в последнее время о молодом голкипере «Тараза» Мукашеве. Самому его игру увидеть не удалось, но его хвалят. Теперь надо его правильно воспитать, и тогда, может быть, что-нибудь получится. В целом же у нас, наверное, не могу никого выделить.

— Тогда хочу спросить: на что мы можем надеяться в матче против сборной Англии 6 июня, и каков ваш прогноз?
— Стоит сказать о том, что выбор в пользу Шторка была ошибкой. То, что он не может добиться успеха, говорит о том, что он не чувствует команду. Ну что, он собрал команду, подготовил, проиграл и уехал домой до следующей игры. Это ему что — работа вахтовым методом? Почему после поражения он не отчитывается перед федерацией, перед тренерами других команд?

— Но ведь Хиддинк тоже часто в разъездах…
— У Хиддинка есть хорошие российские помощники, тот же Бородюк. И между прочим, разве Хиддинк привез с собой тренера вратарей, врача? Или у нас нет таких специалистов? Да полно, и все без работы ходят. А Шторк, уезжая, на кого может положиться? Не думаю, что человек, работавший до этого детским тренером в школе «Цесна», что-то сумеет сделать. Ещё одна проблема Шторка в том, что он не идет на контакт с тренерами клубов, не посещает матчи внутреннего чемпионата. А между тем в сборной всегда должны играть только лучшие. Шторк сделал сборы на 12 дней. Это нонсенс, обычно перед такими матчами сборной подготовка составляет 5–6 дней, за физическим состоянием игроком должны следить в клубах. А немецкий специалист не считает нужным прислушиваться к мнению клубных тренеров. Хотя, если бы он общался с ними и ездил по городам, мог бы спокойно спросить: «Слушай Огай, как там Балтиев, выдержит два тайма?». При этом федерация должна быть намного жестче с тренером национальной сборной. Смотрите, как сейчас играет «Казахмыс», почему Шторк не посетит хотя бы его одну игру и не посмотрит футболистов? Он, оказывается, открыл нам Америку, ввел тесты на физическую подготовку. У нас в конце девяностых такие тесты проводились — целая научная группа была создана. Или мы так отстаем в медицине, что вынуждены результаты тестов отправлять в Германию? А прогноз на матч? Не стоит надеяться на победу, хотя придет очень много людей, и футболисты должны в первую очередь доказать себе, что они чего-то стоят. При этом повторюсь, играть должны только лучшие. Хотя если Англия привезет основной состав, то, скорее всего, получится как в первой игре, они повозят нас в первом тайме, а во втором дожмут. Но несмотря на это, думаю, наши игроки покажут достойную игру…