28-летний нападающий Булат Хамматов в интервью «БИЗНЕС Online» рассказал о своем тяжелом отъезде из Украины перед возвращением в Казахстан, где он будет играть за «Актобе», передает Sports.kz.

— Булат, нынешний сезон вы проводили в украинском «Днепре». Как этот переход состоялся?
— Я должен был ехать играть в Европу, но не получилось с визой. Так как я ее долго делал, все команды уже набрали игроков и тяжело было куда-то попасть. Агент предложил поехать на Украину, и я решил попробовать что-то новое.

— Украинский хоккей как совсем что-то странное воспринимается. Сомнений не было?
— Не было. Я выигрывал чемпионат Казахстана, становился вице-чемпионом Белорусии, вот и думал, что сейчас на Украине что-нибудь выиграю и соберу все награды СНГ.

— А там как было с организационными вопросами?
— В «Днепре» были, наверное, самые худшие условия, где я играл. Но старался на это не отвлекаться, хотя это было очень тяжело, а играть просто в хоккей. Не хочу вдаваться в подробности, но само отношение к игрокам, было так себе, не профессиональное.

— Даже до спецоперации?
— До всего этого были нормальные отношения с ребятами из команды. К сожалению, после всего случившегося, многие ребята, конечно, удивили своим общением с нами и высказыванием негатива в сторону России. Но были и адекватные, нормальные парни.

— То есть негатив был именно в вашу сторону? По политическим мотивам? Как-то отвечали?
— Лично в мою сторону негатива не было. Именно в сторону России. Хотя до этого все шутили и смеялись вместе, были приколы про эту ситуацию, а потом уже начался негатив. Украинские СМИ очень сильно промывают мозги, пыль в глаза пускают, и люди в это верят, хотя логика там отсутствует. Больше было даже не негатива, а безразличия от руководства к нам. Со стороны ребят не было жесткого негатива. Только когда нас эвакуировали, тогда да, было несколько неприятных плоских шуток.

— Как происходило общение с клубом после начала спецоперации?
— Я никак не общался с клубом и его руководителями. Мне это не нужно, хочу это поскорее забыть. Они вообще от нас открестились и уволили через аккаунт клуба в инстаграме. Они никак не помогали и ничего не делали. Обещали вывезти на автобусе, если что-то начнется, а потом про это забыли. Просто сказали сидеть дома и ждать, когда всё закончится. Сейчас они, к сожалению, ничего не говорят, да и бог с ними. Так общаюсь с некоторыми адекватными и нормальными ребятами из команды. Узнаю, как дела и в общем.

— Сразу поняли, что нужно уезжать?
— У меня ещё плохое предчувствие было за неделю до этого! Жене говорил: «Может, ты уедешь с сыном, а я пока тут доиграю сезон, чтоб спокойнее было». Но решили остаться, тем более руководство успокаивало, что все хорошо, помогут, если что. Как оказалось, нужно было слушать внутренний голос свой.

— Как происходил отъезд? Кто помог уехать?
— У нас в команде играл парень из Челябинска. Он обратился к губернатору Челябинской области Алексею Текслеру, а он уже связался с губернатором Севастополя Михаилом Развожаевым. При помощи Черноморского флота и Нацгвардии нас вывезли, за что им большая благодарность. Спасибо и всем солдатам, кто нас встретил тепло, накормил и дал защиту, рисковал жизнями. Нам повезло, что мы в 60 км от границы с Россией были. Нас военные забрали с квартир и собрали в одном месте в главном административном здании города. Там мы пробыли два дня, а на утро поехали до аэропорта Херсона. Там нас ждал автобус с Севастополя. Мы поехали за БТР в сторону границы России.

Мама просила сделать ей подарок на 8 марта — выбраться живыми. Приехали как раз в день праздника, нашим женам подарили цветы, заселили в гостиницу с видом на море, накормили. Было так не привычно спать в тишине, когда ничего не взрывается и никто не стреляет. Мы так устали, что просто провалилась в сон... Я был удивлен, как к нам относились солдаты — отдавали свои пайки, дали спальные мешки и бронежилеты, у кого есть дети, чтобы могли их закрыть, если что. Постоянно спрашивали, все ли хорошо и нужно ли что-то. Детям давали шоколадки, было приятно видеть их улыбки.

— Каков был спектр эмоций во время эвакуации?
— Было всё — непонятно, страшно, беспокойно. Ведь была полная неизвестность, плюс я с женой и сыном. Одному было бы проще. Была сильная усталость, всё время в напряжении и стрессе. Но спасибо военным за поддержку и защиту. Мы рисковали попасть под пули.

Страшнее всего было, когда я шел с баулом и вещами, женой и сыном из своей квартиры до точки сбора, откуда нас должны были забрать военные. Мы вышли в 6 утра, когда закончился комендантский час, и боялись, что кто-то докопается до нас. Потому что никому нельзя было доверять. На улице ведь могли легко ограбить или убить, не было полиции и власти. Сами себе хозяева, и это пугало. Мародёры ходили по квартирам, хорошо, что к нам никто не зашел. Какой-то порядок в городе старались держать наши военные, но всё равно везде они не уследят.

— А с кем-то контакт из других хоккеистов поддерживали? Всем удалось уехать?
— С какими-то ребятами общались конечно. Думали, что делать и как быть. Ведь вариантов уехать практически не было и очень опасно. Но, слава богу, все выехали. Поздравляли друг друга, когда добрались до дома.

— С клубом в итоге как всё закончилось?
— Клубом закончилось всё, как мы уехали. Ни разу не выходил на связь, и они не писали. Будто я и не играл там. Когда начинается такая ситуация, люди ведут себя по-разному. Они сделали так, я не держу зла на них, у них сейчас хватает забот и без нас. Это их решение и их выбор. Самое главное, что нас оттуда вывезли, и мы выбрались живыми. А время всё расставит на свои места. С их стороны не было нацизма или еще чего-то. Просто получилось так, что каждый стал сам за себя. Они позабыли, что были за нас в ответе, решили забыть про нас. Когда ты играешь за них, отдаешь здоровье, ложишься под шайбу, то думаешь, что вы команда. А на самом деле ничего подобного. Вот Алексей Лазаренко (украинский тренер, который вывез с Украины около 60 хоккеистов — прим.) показал, каким должен быть руководитель, тренер и просто человек. Как случилось так случилось. Обид на них нет и не хочу даже это вспоминать. Двигаемся дальше, жизнь продолжается.