Кроме того, уроженец Талгара (Алма-Атинская область) защищал цвета всех сборных СССР: юношеской, молодежной и национальной, причем в составе первых двух становился чемпионом Европы. В начале 1990-х после развала Союза он перебрался в США, где с тех пор и живет. Но часто приезжает на родину, и в последний его приезд нам удалось обстоятельно поговорить со знаменитым в прошлом футболистом.

Так все начиналось

— Как вы попали в «Кайрат»?
— Это было в 1973-м. Тогда я учился в алма-атинском спортинтернате № 8, который был чем-то вроде нынешних футбольных академий. Наша команда ежегодно выигрывала первенство города, постоянно ездила на турниры «Кожаный мяч», «Юность». И вот как-то на встречу с нами приехал «Кайрат» в полном составе. Сами понимаете, это были наши кумиры, мы сидели с раскрытыми ртами, было много вопросов. И во время этой встречи мы договорились сыграть матч — не с основой, а с дублирующей командой «Кайрата». Игра проходила на Центральном стадионе и закончилась вничью-то ли 3:3, то ли 4:4, точно уже не помню. Я забил три гола. Это было в июне, я готовился к поступлению в институт. Чуть позже меня пригласили в юношескую сборную СССР, и перед сборами мне сказали, что я могу попасть в «Кайрат». У меня словно крылья выросли. Осенью в Ташкенте проходил большой международный турнир, в котором участвовали две юношеские сборные СССР. Я играл за одну из них вместе с Владимиром Бессоновым, Александром Бережным и еще несколькими ребятами, с которыми позже выступал за киевское «Динамо». Мы обыграли всех, а я получил два приза — как лучший нападающий и как лучший бомбардир турнира (хотя забил немного, но этого оказалось достаточно). Меня награждали Владимир Федоров и Василис Хадзипанагис (знаменитые форварды ташкентского «Пахтакора». — Ж.Б.), которые к тому времени были «звездами». И после этого меня уже официально пригласили в «Кайрат». Но прежде чем попасть в команду, надо было пройти отбор — ведь на просмотр приезжало много футболистов, в том числе и молодых. Возможно, свою роль сыграло и то, что когда перед поступлением в институт мы сдавали тесты по легкой атлетике, я бежал вместе с «кайратовцами» Витей Булаховым, Юсупом Шадиевым, братьями Васильевыми и обогнал их. В общем, то ли в конце декабря, то ли в начале января я стал тренироваться в «Кайрате».

— А кто тогда был тренером?
— Артем Григорьевич Фальян. Он был очень жестким, даже деспотичным, но в футболе разбирался очень хорошо. В 1975-м команду возглавил Всеволод Михайлович Бобров, легендарная личность, знаменитый не только в футболе, но и в хоккее. Довелось мне поработать и под руководством Тимура Сегизбаева и Леонида Остроушко. А мой любимый тренер — это, естественно, Тимур Санжарович. Я еще в детстве ездил из Талгара в Алма-Ату посмотреть на него, потому что он был необыкновенным футболистом и человеком. А как тренер умел находить подход к молодым игрокам, беспокоясь, чтобы они не «сломались». У него был такой специфический футбольный язык, что нам сразу все становилось понятным. Уже через много лет он приезжал на чемпионат мира в США, куда я к тому времени переехал, и мы часто общались — было очень приятно.

— Первый свой матч в основном составе помните?
— Да, тем более что мы играли против киевского «Динамо» — а для меня это была вторая, после «Кайрата», любимая команда. В первом круге чемпионата 1974 года я выступал за «дубль», много забивал — кажется, 13 или 14 голов. Начинается вторая половина первенства, и меня ставят на матч в Киеве. В то время мы играли в три нападающих, я расположился справа — против Виктора Матвиенко. Выходим на поле — а там стотысячные трибуны почти заполнены. Если вы помните, в Алма-Ате стадион вмещал, если считать сидевших в проходах, 33 тысячи, и я никогда прежде не видел столько зрителей. Поэтому в первый момент испытал небольшой мандраж. К тому же в составе киевлян были почти сплошь игроки сборной СССР. Но после первого же касания мяча волнение прошло. Мы уступили, если не ошибаюсь, со счетом 0:1 (на самом деле 0:2. — Ж.Б.). Но сыграли здорово, имели много голевых моментов. Там был один интересный эпизод. Я получил пас от Бориса Жуйкова, пропустил мяч между ног, убежал от Матвиенко и сделал прострел на Володю Чеботарева. А он не успевал головой замкнуть и забил рукой — как в свое время Марадона. Естественно, судья гол отменил. В Киеве уже тогда была команда мирового класса, которая через год завоевала Кубок обладателей кубков и Суперкубок УЕФА, и проиграть ей было незазорно. Тем более что «Кайрат» выглядел очень достойно. Да и против других сильнейших клубов Союза мы играли неплохо. К середине чемпионата наша команда находилась в середине турнирной таблицы, но потом пошла какая-то необъяснимая полоса неудач, и в итоге мы вылетели из высшей лиги.

Приглашение от «Панатинаикоса»

— Когда вы пришли в «Кайрат», вам не было и 17 лет. Приходилось ли вам сталкиваться с проявлениями дедовщины?
— Нет, ничего такого не припомню. Да, молодые должны были после тренировок собирать мячи, во время выездов таскать форму — но так было заведено во всех командах. Я был воспитан отцом, так сказать, по греческой системе. Если тебя кто-то обижает, то ты обязан уметь постоять за себя, однако при этом должен уважать старших, и раз старший тебе что-то сказал, нужно промолчать и сделать — конечно, если это не оскорбляет тебя, не унижает твое человеческое достоинство. Поэтому пока не пришел следующий молодой футболист, я и мячи носил, и форму, не видя в этом ничего обидного или постыдного. А чтобы грубо обозвали или тем более кулаки в ход пускали — с таким я не сталкивался ни в «Кайрате», ни позже в киевском «Динамо». Конечно, в каждой команде были свои традиции «посвящения» молодых. Например, могли вполне серьезно сказать, что в пять часов утра будет игра, поэтому ты должен надеть форму и спать в ней. Но это же не дедовщина, а безобидная шутка.

— Вы сказали про греческое воспитание. Известно, что на вас выходили представители «Панатинаикоса», звали играть на историческую родину…
— Да, было такое. Это началось в то время, когда я выступал за юношескую сборную СССР. Кажется, в 1975 году, а может, позже. Мы дважды играли с командой Греции в отборочном турнире к чемпионату Европы и оба раза выиграли — у себя, в Одессе, и на их поле с общим счетом 5:0, я, по-моему, пару голов забил. Выходили на меня с предложением и тогда, когда я стал выступать за молодежную сборную, за киевское «Динамо». Хороший контракт предлагали. Но я посоветовался с отцом, и он мне сказал: «Ни в коем случае». Кстати, Хадзипанагис к тому времени уже уехал в Грецию. Ко мне приезжали агенты, меня потом даже наказывали за встречи с ними. Откровенно говоря, хотелось попробовать, тем более что предложения были очень заманчивые по тем временам, но раз отец однажды уже сказал «нет»… Это опять же греческое воспитание — если тебе старший говорит, надо прислушиваться. К тому же нужно учитывать, при каком строе мы тогда жили: если уедешь из страны, то могут пострадать твои близкие. Словом, я не решился. Да мне и здесь было неплохо — и в Алма-Ате, и в Киеве меня все устраивало.

— Давайте теперь поговорим о киевском этапе вашей карьеры…
— В конце сезона 1975 года, когда «Кайрат» играл в первой лиге, я перешел в «Динамо», которым руководил Валерий Васильевич Лобановский. Кстати, меня приглашали также в московские «Торпедо» и ЦСКА, но, как я сказал, киевская команда была моей второй любимой после «Кайрата», и я хотел попасть именно туда. Я уже вступил в призывной возраст и не мог просто так уехать из Алма-Аты, поэтому мне пришлось перебираться в Киев окольными путями — это долгая история. А уже в октябре я «вживую» смотрел на киевском стадионе «Центральный» знаменитый матч на Суперкубок с «Баварией» (ответный поединок, в котором динамовцы выиграли 2:0, оба гола забил Олег Блохин. — Ж.Б.). Если вы помните, в следующем, 1976-м, году в интересах сборной СССР, в которой играл весь основной состав «Динамо», проводилось сразу два чемпионата Союза — весенний и осенний. Так вот, в весеннем первенстве «Динамо» представляла молодежь из «дубля», поскольку наши «сборники» участвовали в матчах чемпионата Европы, а затем в олимпийском турнире в Монреале. И мы, дублеры, со всеми командами играли на равных, и хотя заняли 8-е место, всего на три очка отстали от бронзового призера — тбилисского «Динамо». В осеннем первенстве играла уже «основа», а мы, молодые, участвовали в турнире дублирующих составов. В следующем сезоне «Динамо» вернуло себе звание чемпиона СССР, но из молодежи в главную команду привлекали только Бессонова и Бережного.

Кстати, к теме «дедовщины», о которой вы говорили. В Киеве мне однажды пришлось столкнуться с ее проявлением, но это не было связано с футболом. «Динамо» — спортивная организация МВД, а чтобы получить очередное звание, от которого зависела зарплата, нужно было отслужить месяца три. И там какой-то сержант решил показать свою власть. У меня всегда были длинные волосы, и как-то ночью он попытался укоротить их. Вот тогда пришлось дать отпор.

Лобановский, Блохин и другие

— В 1978-м вы уже часто играли в основном составе. От «звезд» вроде Олега Блохина, Виктора Колотова, Анатолия Конькова, Леонида Буряка за ошибки часто доставалось?
— Они требовали от меня от того же самого, что и от себя. То есть если ты выходил на поле, то должен был строжайшим образом выполнять тренерскую установку. Игровая дисциплина в «Динамо» была железная. При этом со стороны ветеранов никакой брани — просто подойдут и шепнут на ухо, чтобы в следующий раз сыграл не так, а иначе. А если ты в каком-то эпизоде сделал удачный пас, то тот же Колотов никогда не забывал поблагодарить. Находясь на поле рядом с такими «звездами», ты сам стараешься делать все как можно лучше, чтобы не подвести их.

— А во время тренировок?
— В киевском «Динамо» тренировочные занятия были максимально приближены к «боевым условиям». Например, в единоборствах нападающий и защитник могли идти в жесткий стык: задача первого — убежать, задача второго — не дать это сделать. И вот, когда я только приехал в Киев, меня нередко выпускали против Стефана Решко — жесткого, неуступчивого защитника. Я был намного моложе его, где-то успевал проскользнуть, а он «подкатывался» сзади — ноги выше головы. Но после тренировки всегда подходил и спрашивал: «Юноша, я вам ничего не порвал?». Очень воспитанный человек. И хотя иногда было больно, я не обижался на него, потому что знал: он просто добросовестно выполняет свою работу, и никакого злого умысла тут нет.

— А Блохин каким был?
— Он был таким же, как и сейчас, — максималистом. Я считаю, это хорошее качество. Не знаю, почему ему не дают возможность работать в киевском «Динамо», но считаю, что он был бы идеальным тренером для этой команды. Естественно, как у всех «звезд», у него были такие моменты, когда к нему лучше не подходить. Может быть, если бы я был Блохиным, со мной случалось бы то же самое. Но он это заслужил — на мой взгляд, таких футболистов, как Блохин, сегодня нет на всем постсоветском пространстве. Никаких аршавиных и кержаковых даже рядом нельзя ставить. Это величайшая личность в истории советского футбола. А когда человек великий, говорить что-то отрицательное о нем просто невозможно.

— Какими достоинствами обладал футболист Александр Хапсалис, и какие у него были недостатки?
— Во-первых, я был очень выносливым (это, видимо, наследственное, от отца) — мог набегать за матч без остановки 14–15 километров. Обладал хорошей скоростью — на стометровке укладывался в 11,1–11,2 секунды.

— Почти как Блохин, который считался одним из самых быстрых футболистов того времени не только в СССР, но и в Европе…
— Ну, он вообще из 11 секунд выбегал. А вот на дистанции 30 метров я никому, даже Блохину, не уступал. Мой результат на этой дистанции — 3,6–3,7 секунды. То есть у меня была высокая стартовая скорость. Ну и в целом физически я был хорошо подготовлен. Например, на турнике подтягивался до 50 раз. Меня отец наказывал таким образом: что-то не так я сделал — отправлялся на турник. А потом это стало привычным, даже любимым занятием. Что же касается недостатков… У меня в детстве не было профессионального тренера, а отсюда упущения в плане технической и тактической подготовки. Когда я попал в спортинтернат, мне было уже 14 лет, а в этом возрасте футболист должен уметь уже многое. Поэтому приходилось выезжать на своих физических данных. И еще, наверное, мне следовало чаще брать игру на себя в завершающей фазе атак. Я же старался сделать пас, и Валерий Васильевич Лобановский нередко даже ставил мне это в упрек: «В этом эпизоде надо было решать все самому». Наверное, у меня не было уверенности в том, что я смогу реализовать момент. Хотя в юношеских командах я забивал достаточно много. Возможно, причина еще в том, что при игре с тремя нападающими я обычно действовал на фланге, и моей задачей было пройти по краю, прострелить или навесить, а потом, когда стали играть с двумя нападающими, я уже как бы подсознательно искал, кому бы сделать передачу.

— Вы же одно время были и крайним полузащитником, и даже защитником…
— Да, разные позиции перепробовал. У Валерия Васильевича было много тактических схем, и поэтому в зависимости от соперника моя роль на поле могла меняться. Случалось и так, что я выполнял обязанности одновременно и защитника, и полузащитника, то есть должен был закрывать всю бровку. За счет этого создавалось численное преимущество на другом участке поля. Там была целая система с применением самых разных вариантов, чтобы вскрыть слабости соперника.

В сборной СССР

— Какой сезон был самым успешным для вас в киевском «Динамо»?
— Я бы назвал два сезона — это 1980 и 1981 годы, когда мы дважды подряд стали чемпионами СССР. Кроме того, в 1980-м молодежная сборная Союза, за которую, кроме меня, играли еще несколько киевлян — Андрей Баль, Анатолий Демьяненко, Сергей Балтача, Сергей Журавлев, а также Рамаз Шенгелия, Виталий Дараселия из тбилисского «Динамо» и ребята из ряда других клубов, выиграла золото молодежного чемпионата Европы (это был последний подобный успех советской «молодежки», а все игроки стали мастерами спорта международного класса. — Ж.Б.).

— А есть особо запомнившийся матч или гол?
— Хорошо запомнилась игра с московским «Динамо». Не скажу точно, в каком это было году, помню только, что мы приехали с матчей молодежной сборной немного уставшие, и Валерий Васильевич решил выпустить меня на поле только во втором тайме. А Бережной мне еще сказал: «Не переживай — выйдешь после перерыва и забьешь». И вот при счете 2:2 Буряк подал угловой, а я с лета правой ногой отправил мяч в правый от вратаря угол. И хотя мне доводилось забивать и за различные сборные СССР, и в еврокубковых турнирах, этот гол мне запомнился особенно — наверное, потому что он получился красивым, а заодно стал победным. Я его много лет спустя видел в интернете.

— Летом 1979-го вы дебютировали в национальной сборной СССР, причем сразу в официальном матче, и даже забили гол. Вас же вызвали буквально в последний момент…
— Там было так. «Молодежка» должна была играть в Лаппо, а первая сборная — в Хельсинки, на следующий день. И вот мы готовимся к своему матчу, но тут звонят и говорят, что Шенгелия потянул мышцу, и я должен приехать в расположение первой сборной на игру отборочного турнира чемпионата Европы против команды Финляндии. Меня выпустили в стартовом составе в паре с другим нападающим — Юрием Чесноковым из ЦСКА, а на позиции атакующего полузащитника играл Давид Кипиани. Матч получился немного курьезным — можно было обыгрывать финнов 6:0, а в итоге все закончилось ничьей 1:1. Я свой гол забил, после чего пытался больше ассистировать Чеснокову. А во втором тайме Исмаил, был такой нападающий турецкого происхождения, сравнял счет, причем гол получился какой-то нелепый. Плюс судьи не засчитали чистый мяч, забитый Кипиани. После той игры главного тренера Никиту Симоняна сняли с должности, назначили Олега Базилевича, который осенью того же года вызвал меня на товарищеский матч. Но затем он тоже ушел, и сборную возглавил Константин Бесков. Понятно, он как любой тренер сделал ставку на футболистов из своей команды — «Спартака», а из киевлян взял только троих — Блохина, Бессонова и Буряка. Это нормальная практика.

— Почти все время, проведенное в Киеве, вы тренировались и играли под руководством Лобановского. Говорят, многие великие люди имели определенные странности. У Лобановского они были?
— Никаких странностей я не замечал. Это был уникальный человек. Во-первых, профессионал до мозга костей. Во-вторых, настоящий интеллектуал. Кстати, он закончил три института. Валерий Васильевич был очень жестким, некоторые называли его даже деспотичным, но могу сказать, что он никогда не переходил определенную грань и требовал от футболистов то, что и должен требовать тренер, ставящий перед собой и командой самые высокие цели. При этом он старался создать игрокам все необходимые условия, чтобы ничто не отвлекало их от главного дела. Если Лобановский узнавал, что у футболиста дома нет, например, дивана, он тут же давал своим помощникам соответствующее распоряжение. Он делал все, чтобы игроки получили образование, имели качественное медицинское обслуживание. А создав условия, требовал от них полной отдачи на тренировках, в играх. Ну, а то, что он был новатором в футболе, известно всем. Многое из того, что внедрил Лобановский, позже стали использовать ведущие европейские клубы и тренеры. Да, его жесткость иногда приводила к конфликтам с игроками. Я тоже в свое время обиделся на Валерия Васильевича, проявил горячность, что и привело к моему уходу из киевского «Динамо».

— Как это случилось? У вас был конфликт?
— Нет, это был просто всплеск эмоций, не нужный никому — ни мне, ни ему. В июле 1982-го мы играли дома с минским «Динамо». Я проделал большой объем работы, но в одном эпизоде не успел «подкатиться» под соперника и сорвать атаку. И услышал, как Валерий Васильевич сгоряча крикнул своему помощнику Леониду Коману: «Меняй его!». Ну, уж тут я не выдержал: «Сам уйду». Матч мы проиграли (в тот год минское «Динамо» в первый и последний раз стало чемпионом СССР. — Ж.Б.), а я после него, обиженный на Валерия Васильевича, ушел из команды. В общем, с моей стороны это была глупость. Конечно, я многое потерял из-за той своей ошибки, поскольку позже оказывался в других командах, которым не только в классе, но и в плане отношения к делу, к людям было далеко до киевского «Динамо». Но жизнь такая штука — что-то теряешь, что-то находишь. Приобретенный впоследствии опыт тоже был по-своему полезным.

Совсем другое «Динамо»

— А почему вы ушли именно в московское «Динамо»?
— Звали в донецкий «Шахтер», в «Днепр». Но у меня было звание, и мне посоветовали остаться в системе «Динамо», чтобы не терять в материальном плане. Ну, я и пошел. Откуда же мне было знать, что за три года моего пребывания в команде там поменяется семь тренеров? И хотя состав был хороший (тогда за «Динамо» играли не раз привлекавшиеся в сборную СССР Александр Новиков, Валерий Газзаев, Александр Минаев, Сергей Новиков, Александр Прудников, молодой Александр Бородюк и другие), мы все время занимали места где-то внизу турнирной таблицы. Причина же заключалась в каком-то непрофессиональном отношении к делу, и после нескольких лет, проведенных в киевском «Динамо», где все было буквально пропитано профессионализмом, мне многое казалось непонятным, странным.

— А в чем это проявлялось?
— Вот, скажем, сдаем мы тесты, все бегут, а у ведущего нападающего Газзаева то там болит, то здесь, и он получает освобождение. А в Киеве если бежали, то все. Отношение к тренировкам, к матчам, к игровой дисциплине совершенно другое. В московском «Динамо» коллектива как такового, можно сказать, не было: одни тянули одеяло на себя, другие — на себя. Если команда собиралась, то могла выиграть у любого соперника, тем более что футболисты, повторюсь, были сильные. Например, мы в 1984-м завоевали Кубок СССР, дошли до полуфинала Кубка обладателей кубков УЕФА. Но подобное случалось редко. А в основном — какой-то пофигизм. Никому ничего не надо. А в Киеве всем до всего было дело, в «Кайрате» все — тренеры, футболисты, администратор — переживали за команду, старались ради нее.

— Кстати, как вы ладили с Газзаевым на поле и за его пределами? Говорят, что у него очень сложный характер, даже с некоторыми странностями…
— Вы фильм «Мимино» видели? Вот там герой Мкртчяна на суде говорит о другом персонаже: «Я к нему испытываю такую неприязнь, что даже кушать не хочется». Футболистом он был хорошим, но…. Не хочу эту тему обсуждать, потому что она довольно болезненная. Лучше поговорим о чем-то другом.

— И все-таки как прокомментируете то, что Газзаеву доверили вашу любимую команду?
— Я думаю, что это была самая большая ошибка руководства клуба, потому что есть миллион других вариантов, как поднять киевское «Динамо» на европейский уровень. Возможно, он неплохой тренер — не могу об этом судить, поскольку не видел его тренировок. И обсуждать его работу не вижу смысла, тем более что результаты говорят сами за себя…

— Вам довелось играть под руководством еще одной весьма колоритной, но неоднозначной личности. Имею в виду Эдуарда Малофеева. В 1985-м он возглавил московское «Динамо», и в том же году вам пришлось уйти из команды. Известно, что у вас с ним был серьезный конфликт…
— Его Сан Саныч Севидов привел — в качестве помощника. Получается, на свою голову (летом 1985-го Севидов был уволен, и в его снятии активное участие принял Малофеев, ставший затем главным тренером. — Ж.Б.). Футболист он был замечательный, да и как у тренера у него много было интересных, даже необычных вещей. Конечно, Малофеев — не такая величина, как Лобановский или Бесков, которые подняли свои команды на совершенно новый уровень, но свой след он оставил. Минское «Динамо» при нем было очень симпатичной командой. А что касается характера, так все люди разные. Помню, Эдуард Васильевич говорил нам: «Да разве вы умеете играть в футбол? Вот когда я играл (а он был неутомимым и очень забивным нападающим), тренеры говорили, что если собаке приставить мою голову, то она через 30 секунд с ума сойдет». У нас с ним были сложные отношения, но о таких людях, которые внесли большой вклад в развитие нашего футбола, я считаю, надо говорить в основном хорошее, какими бы они ни были в жизни.

— В те годы была постоянная пикировка: Малофеев крайне неодобрительно отзывался о футболе, который исповедовал Лобановский, называя его слишком рациональным, прагматичным и противопоставляя ему свое видение футбола, названного им «искренним»…
— Каждый тренер по-своему строит турнирную стратегию и тактику. Но если он создает команду, нацеленную только на чемпионство, для него самым важным является результат. Ну, показали, выражаясь словами Малофеева, искренний футбол и при этом проиграли 3:4. А Лобановский выверял буквально каждый шаг футболиста, каждый сантиметр поля, и каждый футболист четко знал, что ему надо делать в том или ином эпизоде. И если сравнить карьеры этих тренеров, то становится очевидным, кто из них добился большего. Да, Малофеев по своей тренерской натуре был если не противником, то конкурентом Лобановского. А Лобановский не был никому конкурентом, потому что он был сильнейшим.

— И Лобановкий при вас о Малофееве ничего плохого не говорил?
— Никогда.

— А Малофеев про Лобановского?
— Опять же не хочу говорить на эту тему — ваш вопрос является несколько провокационным. Но что касается Лобановского, то он никогда в жизни ни про кого плохо не сказал. Он был выше этого и даже если критично относился к какому-то специалисту, держал это в себе, а при людях старался говорить в благожелательном тоне. К примеру, так: «Ну ничего, ему еще надо немножко подучиться, и он станет хорошим тренером».

Футбол по-американски

— Из московского «Динамо» вы ушли в середине 1985-го. По собственной инициативе?
— Да, я ушел сам. Помимо всего прочего, дело было и в разных взглядах на футбол: я любил киевское «Динамо» и все, что с ним связано, а Эдуард Васильевич его ненавидел. Поэтому я решил, что пора уходить. Я вообще хотел закончить с футболом и посвятить себя тренерской работе — заниматься с детьми, в чем видел свое призвание. Уволился с военной службы, вернулся в Киев. Там потихонечку бегал на стадионе СКА, накручивал километров по десять, чтобы держать себя в тонусе. И как-то подошел тренер СКА, предложил поиграть за эту команду, которая во второй лиге чемпионата СССР выступала. Я отнекивался, но он все-таки уговорил меня. По итогам сезона 1986-го мы в своей зоне заняли 3-е место. Следующие два года я провел за никопольский «Колос» в первой лиге. Команда подобралась хорошая — в ней были такие известные футболисты, как Николай Федоренко, Валерий Рудаков, Юрий Горячев и другие. Но потом пришел новый главный тренер Николай Павлов, отчислил капитана и лучшего нашего игрока Федоренко, ну, а за ним ушли и мы, остальные ветераны.

— А как вы оказались в США?
— Сначала я поехал туда в гости, а потом подписал контракт, «скостив» себе пять лет, с «Сан-Диего Соккерс». Между прочим, я два раза становился чемпионом США.

— И что это была за лига?
— Профессиональная лига индор-футбола. Это не наш мини-футбол, или футзал, а что-то другое. Такая быстрая, динамичная игра — очень интересная. Наша команда была сильнейшей мире, даже попала в Книгу рекордов Гиннеса — она громила и московский «Спартак», и киевское «Динамо», ее не могли обыграть ни «Милан», ни «Ботафого». В общем, я отыграл за «Сан-Диего» два года, после чего открыл свою футбольную школу. Было это в 1992-м. Сейчас тем, кто у меня начинал, уже по 29–30 лет. А сейчас я занимаюсь с малышами.

— Существует мнение, что в США популярны лишь четыре спортивных игры -американский футбол, баскетбол, бейсбол и хоккей, а привычный нам футбол, или, как там его называют, соккер, не пользуется особым интересом…
— Это заблуждение. Я вам приведу одну цифру: в Лос-Анджелесе, где я живу, в чемпионате города по каждому возрасту играют до трехсот футбольных команд. Повторяю: по каждому возрасту. А теперь скажите: в Алматы есть что-то близкое к этому?

— И все же национальная американская лига вряд ли так уж сильна…
— Я имею возможность сравнивать ее с российской, украинской, потому что смотрю по спутниковому ТВ чемпионаты этих стран. И скажу, что по своему уровню первенство США им не уступает. Американский футбол даже более динамичный. А сборная каждые четыре года играет на чемпионате мира, в рейтинге ФИФА находится выше многих европейских и южноамериканских команд.

— Расскажите вкратце о своей школе…
— Она называется «Хапсалис Динамо Соккер Скул». Я хотел в название вставить еще и «Кайрат», но у меня на карточке места не хватило. Есть младшая группа и средняя. Школа небольшая, мне помогает известный в прошлом армянский футболист Сашик Керопян, с которым мы играли в молодежной сборной СССР. Он занимается с самыми младшими, начиная с 4-летнего возраста, а потом я их забираю к себе. Ну, а когда дети подрастают, я их распределяю по клубам. Естественно, школа платная.

— Что, дети уже с 4-х лет занимаются футболом?
— Да, и работа с такими малышами имеет свою специфику. Это целая педагогическая программа. Главное — чтобы им не было скучно, чтобы они получали удовольствие от занятий. И еще очень важно никого не обидеть, ведь они совсем маленькие. Поэтому надо постоянно что-то придумывать. И мне приятно, что пока никто от меня не ушел, что дети охотно ходят на тренировки.

— Сейчас, когда вам уже за 50, вы можете сказать, что полностью реализовали себя в жизни?
— Наверное, можно было достичь большего, наверное, некоторые мои решения были неправильными, из-за чего я потерял несколько лет как футболист. Но в целом я ни о чем не жалею. Ведь лучшие свои годы я провел в двух моих любимых командах, у меня было много друзей, с которыми я по сей день общаюсь по интернету, по скайпу — и с «кайратовцами», и с киевскими динамовцами. Так что мне грех жаловаться на жизнь.