Пятиэтажная красавица-модель Наоми Кэмпбел глядит через брусчатку Менкебергштрассе на вздернутую прямо к небесам косичку Рональдиньо. Но он, пятиэтажный тоже, как она, все рвется с баннера к невидимым соперника воротам, сверкает своей легендарной улыбкой, зовет любого, кто посмотрит на него: «Эй, быстро сделай мяч счастливым!». А между баннерами юная малайка, завернутая в черное от пят и до волос, печально катит на тележке свою старушку-маму в парандже. Бредут к вокзалу тихие голландцы, стыдливо опустив глаза к носкам своих кроссовок. Они тихонько привыкают к поражению, сторонятся веселой толпы, беспечно и густо текущей вдоль всех этих «флейте», старинных каналов, заполнившей, кажется, каждый из двух с лишним тысяч мостов городских над спокойной, тяжелой водой. И допивает свой привычный «метр пива» пузатый бюргер, не забыв перед очередным глотком опять воскликнуть: «Дойчланд! Оле! Оле!». На близкой Эльбе все перекликаются кораблики с беспечными туристами, пока могуче не придавит их рабочий порт своим аккордом кранов, сварки, песней отходящих к рейду сухогрузов. И на все это с колокольни храма Михаэля глядит, прищурившись, зелено-голубой от ветра Северного моря и от большого времени Христос.

Итальянцы празднуют выход в полуфинал своей команды
Это — Гамбург в излете июня, упрятанная в зелень и жару обычная, простая благодать второго города Германии по всем параметрам-масштабам бытия.

— Миксер, суперкоктейль, — мощно скалится, сбросив черные руки с руля, мой таксист, уроженец саванны, ганец Лекси. — Можно жить, когда есть и работа, и комната, когда никто тебе не скажет: что потерял ты, африканский парень, что ты ищешь здесь...

Да, Гамбург — наименее «немецкий» из всех уютных и ухоженных германских городов. Толерантность и гибкость характера счастливо на месте слияния Эльбы и Альстера заложили торговые люди Ганзеи двенадцать столетий назад. Они «попали в цвет» на много лет вперед, получив покровительство и от доброй богини Хамонии, и от жесткого Фридриха Барбароссы, обретая затем вновь и вновь многочисленные привилегии для свободной торговли. Даже право судить и казнить любых североморских пиратов приобрел этот вольный ганзейский город!

Дисциплина, порядок, настойчивость, предприимчивость, мастерский труд. Как много раз спасали Гамбург эти качества характера, вздымая город вновь и вновь из пепла и руин...

Праматерь журналистики на русском языке, амазонка, красавица, жена красного командира Раскольникова — Лариса Рейснер своим яростным пером тут раздувала романтизм «всемирного пожара большевизма». Британцы в 1945-м, включая Гамбург в свою зону оккупации, бесстрастно констатировали: «Этот город мертв, поскольку разрушен на девять десятых».

Но Гамбург вновь поднялся из обломков, оброс лесопарками, заново вымостил улицы. Стал домом для самых больших европейских издательств, газет и рекламных агентств (здесь квартируют и крупнейшее информагентство «ДПА», и популярные журналы «Штерн» и «Шпигель», и знаменитая своею беспощадной «желтизной» газета «Бильд»), стал средоточием самых зажиточных граждан Германии (наивысший процент «миллионщиков» Фатерлянда зафиксирован именно здесь).

Сразу после Второй мировой создавать здесь «Венецию Севера» привезли итальянцев, да сербов и турок. Анатолийцы закрепились в дельте Эльбы лучше всех — «турецкою ниткой» и нынче отчетливо Гамбург прострочен.

Обязан Гамбург славой и богатством не только местоположению, трудяге-порту и толковым бизнесменам, но первым делом — общей жизни «по уму». Разговорившись с местным человеком за слабым пивом «кельш», за зверобойным «шнапсом» иль просто за картонной кружкой «Кока-Колы», услышишь обязательно: людям нравится в Гамбурге жить.

— Берлин — он слишком пролетарский, а Мюнхен — слишком обывательский и чопорный он слишком. Нет, Гамбург — это в самый раз для нас, советских немцев...

Подарок для жены мне помогает выбрать Оля из Семиозерного района нашей Кустанайщины. Ей 23, полжизни Оли выпали на Гамбург. Конечно, маловато платят Оле — всего-то восемь евро в час, выходит только «штука» евро в месяц, и половину забирает тут же скромная квартира по аренде. Но Оля не теряет оптимизма, поскольку «если ты всегда готов работать честно, чисто, очень много, то свой шанс в Гамбурге получишь ты всегда».

Исполать тебе, бывшей землячке! Хотя, вряд ли, конечно, когда-нибудь выпадет ей вот такая роскошная вилла, похожая на свежий торт из крема с бело-красными прожилками. Или такой вот офис из стекла и стали. Человек, как и камень, всегда обрастает уютным и мшистым пушком лишь тогда, когда долго стоит он на месте, на прочном, на собственном. Но, впрочем, Гамбург очень динамичен. И даже местный зоопарк, прекрасный Хаденбеккс, где кайфуют вполне равнозначно слоны Равалпинди, каланы Камчатки и суслики-тарбагатаны из Гоби, — теснят безжалостные башенные краны, сжимают мощные фронтоны современных новостроек.

Однако, я думаю, очень права эта Оля из Семиозерного: в гостеприимном и привыкшем к иностранцам Гамбурге любой мастеровитый, крепкий человек может найти свой сектор жизни, свою нишу бытия.

...А что до нас, пятерки журналистов Казахстана, заброшенных в древний ганзейский оазис всемогущей рукой «Кока-Колы», то гамбургское наше бытие определяли в основном футбольный мяч, конкретная игра четвертьфинала чемпионата мира.

Скажи мне кто-нибудь две недели назад, что придется болеть здесь за «все-таки наших», за бывших советских людей, за украинцев, — улыбнулся бы только прогнозчику, мол, Бог подаст.

Но подал же Всевышний! Ловчее всех Бекхэмов и Фигу вместе взятых! Сначала Германия в самый последний момент перехватила сей чемпионат и унесла его к себе буквально из-под носа Южной Африки. Затем...

Затем она это цикличное буйство страстей уложила в красивую формулу «Весь мир в гостях у друзей!» И фактически вышла на принцип, который в начале июня конкретно назвал журналистам планеты на брифинге член оргкомитета ЧМ-2006 Хайнер Бертрам:

— Германия покажет образ нового футбола — приличного, цивилизованного отдыха, на который можно взять и ребенка. Так уже принято на многих клубных чемпионатах Европы, а Германия продемонстрирует такую организацию на самом высоком уровне.

Уже почти сбылось — осталось лишь всего четыре матча. Но в Гамбурге, как и по всей Германии, ощущаешь, насколько же немцы горды своим чемпионатом. Горды абсолютно заслуженно: специалисты в один голос отмечают: в истории первенств планеты футбольной не случалось еще столь блестящей организации. И, конечно, подлинным венцом германского «орднунга» должна стать победа команды Юргена Клинсманна. Но и без ожидаемого всей Германией торжества этих «мальчиков Клинси» уже к четвертьфиналам «орднунг» — настоящий немецкий порядок — увидел мир во всей его красе.


— Сам я не местный. Но что такое мяч, знаю
Полны — и без помощи спекулянтов — трибуны, куда было продано 3,5 миллиона билетов. Почти не дерутся болельщики. И вообще, никаких неприятностей: полиция на эти пять недель готовилась два года, и с ней шутить сейчас не надо никому.

А все ближе гешефт, при котором организаторы чемпионата получат мощную добавку — сразу полпроцента ВВП Германии, минимум десять миллиардов евро. Получат, фактически ничего не «накручивая» на привычные цены по случаю, за счет мастерской обработки наплыва гостей: за каждым столиком, под каждым уличным шатром.

...Но это, к сожалению иль к счастью, но — не наша свадьба. Персональная наша улыбка судьбы с «кока-кольским» акцентом — это пара четвертьфинальная, Украина — Италия. Ну не я ли скорбел под холодным осенним дождем в нашей южной столице республики, когда этот везунчик киевский — пацан Руслан Ротань забил Казахстану уже на добавленной к штатному тайму минуте! Ведь с той победы парни Блохина — счастливчика, фартового по жизни человека с отнюдь не счастливым характером — стартовали в ЧМ-2006. И добрались туда, где никто их не ждал. И вышли, тряхнув кошельки своих спонсоров на миллионы «зеленых», на эту очень странную, великую, конечно, но так давно ничего уже путного не выигрывавшую Италию.

Тут лежит и естественная, и непростая символика. И сейчас невозможно не вспомнить ее.

«Все борцы, когда борются, жулят и ложатся на лопатки по приказанию антрепренера. Но однажды в году самые сильные борцы собираются в одном гамбургском трактире. Они борются при закрытых дверях, занавешенных окнах. Они борются долго, ворочаются очень некрасиво, тяжело. Но именно здесь устанавливаются истинные классы борцов. Для того, чтобы не исхалтуриться».

Эту притчу когда-то удачно ввинтил в литературный обиход мудрец книжных дел Виктор Шкловский. Ведь в любом виде творчества не должны «исхалтуриться» люди. Давно уже гамбургский счет — и не только в искусстве — считается мерилом истинных талантов. Но все время стремясь в глубину, заповедовал Шкловский, и вот что еще: в среде профессиональных борцов жили два основных понятия — «шике» и «бур». Первый означал работу на зрителя — артистичную демонстрацию эффектных приемов. Финал шике, заранее известный борцам, для публики мог быть неожиданным и интригующим. Во втором же стиле борьбы реально определялся сильнейший. Вот здесь уже могли бороться «некрасиво»...

Однако в нашем маленьком автобусе, летевшем на «АОЛ Арену», не вышло спора про «шике» и «бур». Мы мчались сквозь солнечный, вдруг обезлюдевший Гамбург — едва ль не в одиночестве на бесконечном автобане. Весь город в тот момент сидел у телевизоров: ведь в матче Германия — Аргентина после «квитка» забойщика Клозе голов больше не было, и все шло к серии непредсказуемых пенальти.

О, этот Леманн! О, провидец Клинси, оставивший страдать на лавочке любимца всей Германии голкипера Оливера Кана! Никто в той пестрой многотысячной толпе перед экраном ни капли не болел за аргентинцев. Мы успели, мы видели это вживую. И, дружно откричав и «Оле, Леманн!», и «Прости, Диего!», мы вознеслись на свой «зеленый сектор» среди счастливых равно итальянцев и украинцев — переживая, предвкушая, ожидая...

Что? И почему?

Не думаю, что среди сотен матчей Блохина эта встреча была самой важной и самой принципиальной. «Историю мы уже сделали», — сказал он журналистам, одолев Швейцарию. Хотя стояло восемь миллионов «баксов» на кону. Хотя сразу три (!) президента (один — нынешний, два — бывших) «нэзалежной» Украины сошлись в тот вечер на одной трибуне гамбургской «Арены». Хотя конкретный вес команды Блохина и самого его, как коуча, как тренера планетного масштаба, определял в тот вечер тот же самый счет, по гамбургскому классу.

Конечно, и «хозяева той жизни» украинской были здесь. Но «хозяев» пока там не много, не очень заметны они, «хозяева» российские — виднее и повсюду... Но мы без опаски входили в толпу украинских болельщиков, не слыша среди них ни слова «мовы», дивясь их скромности да крупным, конкретно рабочим рукам. То были гастарбайтеры восточных областей, легко наученные жизнью здесь, в Германии, отделять настоящую силу и прочие ценности от различных «понтов». И — уже очевидно предчувствовавшие завершение этой украинской сказки на чемпионате.

Украина от первого матча с испанцами играла в Германии только на воле, характере, буквально «на зубах», одолевая почти всех своих соперников отнюдь не классом, не благодаря, а вопреки. Блохин выжал все из того, что имел, окрылив тех ребят, что в России «полировали скамейку» в глубоком запасе, из вялого и осторожного Шевы, из Шовковского и Воронина. Блохин чудодейственным способом вынул команду из психологической ямы, после крупного поражения от испанцев поднял ее штормом над бедными саудитами. Словил на удачу пенальти с Тунисом. И показал, что ведь не все славянские команды здесь, в Германии, рассыпаются психологически и не держат удары судьбы.

...Когда Милевский начал пасовать небрежной пяткой, мне показалось, что команда Блохина стоит на пике куража. Но — только показалось. Поскольку очень быстрый гол Дзамбротты (Шовковский явно прозевал момент удара и запоздал с отчаянным броском) над полем внятно прочертил ту планку, за которую, понятно это было на «АОЛ Арене» всем, украинцам сегодня не подняться.

Да, в левом секторе еще плескался этот милый стебный баннер: «Мечтает вся наша страна увидеть лысым Блохина». Но никаких угроз для тренерской прически не предвиделось. Украинской сказке шел явный конец. И когда Шева шальным, растерявшим все курсы и галсы торпедоносцем два раза подряд протаранил своих же товарищей по команде, когда защитники украинцев стали снова и снова терять подопечных из зоны контроля, — великий математик от футбола Валерий Лобановский, наверное, не раз поворотился во гробу...

Ну, да, конечно, мог забить Калиниченко, когда расстреливал уже пустую рамку метров с десяти. Но мяч выбил с линии тот же Дзамбротта. И здесь же Гусин снова прозевал Тони: при 0:2 эта игра четвертьфинала стала уже представлением.

И запомнилось, как опять же Дзамбротта, словивший в тот вечер кураж, вошел слева в штрафную и так накатил, что Шовковскому лишь по усам и мазнуло, а Тони только ногу подставил, направив этот ушлый мяч — «командный дух» — в абсолютно пустые ворота. И осталось на память, как вдруг все-таки Шева проснулся на пару минут, да взял всю игру на себя, небрежно троих накрутив, дважды плотно приложившись — на прощание с чемпионатом. А потом, уже после свистка, очень коротко помахав «громадянам», умчался Шева к сектору, где бесновались итальянцы-победители. И долго-долго кланялся болельщикам «Милана». Наверное, прощения просил. Никто уж не докажет мне теперь, как очевидцу этого прощания, что лично сам Андрей решил «пойти под Абрамовича». Жена любимая — кукушечка ночная — вот кто, ребята, хлопца в «Челси» уманил...

«Сидящий на заборе забивает голы лучше всех» — гласит хорошая английская футбольная пословица. Весь постсоветский наш футбольный мир должен сказать «спасибо» сборной Украины. Она сыграла много лучше, чем умела и могла. Все остальные лишь сидели на заборе.

С того забора мы увидели теперь реальный постсоветский наш футбол. И можем его нынче оценить — по строгому, по гамбургскому счету.

Он может быть когда-нибудь другим, он может выпасть, этот счет, и в нашу пользу?

Я уверен, что все-таки — да.

Но что все-таки надо для этого?

Нужен символ всей жизни. Не только футбольной, но жизни вообще. Простой, чистый и ясный. Доступный для каждого, вне размеров таланта, причастности к «высшим слоям» и каким-то «отмеченным» нациям.

Вот такой, например, как у города Гамбурга, где буквально на каждом шагу встречает хозяина, гостя простой водонос. Это Хуммель. Крестьянин. Добряк, весельчак и скромняга.

Простой человек. С двумя полными ведрами свежей воды. Для любого. Для каждого первого встречного...

Олег Квятковский, Гамбург