На его глазах происходило становление «Кайрата». О себе и «Кайрате» тех времен Дмитрий Павлович рассказывает нашему изданию.

О футбольных суевериях

— Родом я из села Семеновка Бескарагайского района Семипалатинской области, — начал Черненко. — Между прочим, генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко — мой кровный родственник, дядя. После 7 классов школы стал трактористом, а в 18 лет меня призвали в армию. Там меня заметили и отправили в пехотное училище Алма-Аты.

Получил направление в Ереван, где 18 лет служил в 7-й гвардейской армии на Кавказе, был начальником физподготовки полка, ушел в звании майора. После демобилизации приехал в 1960 году в родной Казахстан, в Алма-Ату. Председатель спортобщества «Кайрат» Жанбек Рысбеков подыскал мне работу в подведомственной ему футбольной команде. Вот так я оказался в «Кайрате», где находился до 1975 года. Должность администратора была для меня новой, но я быстро освоился. Это сейчас в клубах работают по 5 — 6 администраторов, а я все это время трудился один. Встречал и провожал приезжие команды, судейские бригады, «пробивал» для «Кайрата» и его соперников тренировочные поля.

В начале 60-х в Алма-Ате практически не было спортивных манежей, игроки к матчам готовились на территории тогдашней ВДНХ. Я привозил четыре железные бочки, ставил их по углам, затапливал их и таким вот дедовским способом обогревал помещение. На все про все у нас был один автобус — однодверный ПАЗик. Чтобы доставить гостевую команду до базы мы делали два-три рейса, не будешь же в автобус запихивать 30 человек. И за все это отвечал я. В общем, крутился как белка в колесе. Конечно, было трудно, но в то же время и интересно. По долгу своей службы я бронировал гостиничные номера для приезжих команд, которые, как правило, останавливались в гостинице, расположенной около ЦУМа. Для Льва Яшина я неизменно снимал один и тот же номер-люкс. Мне всегда было интересно поговорить с великим вратарем, который, несмотря на всесоюзную известность, никогда не отказывал в общении. Яшин был очень простым человеком.

Я даже разрабатывал дизайн для формы команды. Форма — вещь очень важная. Однажды, в 1962 году мы приехали в Москву на матч с динамовцами. Так как наша гостевая форма была синего цвета, а это основной цвет московского «Динамо», то судья дал указание москвичам надеть другую форму. А представляете, что такое для суеверных футболистов менять игровую одежду в день матча? Когда мы шли в подтрибунном помещении, мне было жалко своего коллегу, игроки матерились на него и ворчали: «Мы же теперь непременно проиграем». И впрямь — они проиграли.

Первым старшим (главным. — Прим. автора) тренером «Кайрата» при мне был Николай Яковлевич Глебов — очень грамотный специалист из Москвы. Но он тоже был весьма подвержен футбольным суевериям, например, не допускал, чтобы при отправке на матч в автобусе находились женщины. И как-то перед игрой с ЦСКА в автобусе оказалось несколько девушек, об этом они попросили меня, им надо было ехать куда-то. Николай Яковлевич был очень злой, но после того как мы обыграли армейцев, он сам сказал мне, чтобы на следующую игру я опять посадил в автобус девчат. (Смеется.)

О Сегизбаеве

Все кайратовцы тех лет были великолепными футболистами. Особенно мне запомнился Тимур Сегизбаев. Я застал его еще юношей, когда он только пришел в команду. Он был очень исполнительным, добросовестным, настойчивым футболистом, отличным технарем. Его отличительной особенностью были чистота и аккуратность в одежде, и вообще во всем внешнем виде. Тимур обладал очень точным и резким ударом. До самого упора работал на тренировках и полностью выкладывался на поле. Прекрасно помню, как благодаря его дублю наша команда переиграла в «Лужниках» сам «Спартак». В быту же Сегизбаев отличался чрезвычайной скромностью, вежливостью, со всеми дружил, у него никогда не было врагов. Он пользовался большим авторитетом, неслучайно, что сами игроки выбрали его капитаном команды. Болельщики очень сильно любили его, и ни один матч не обходился без скандирования трибун: «Тимур! Тимур!».

О тренерах

Глебов обладал большим чутьем на таланты. Когда из Усть-Каменогорска в «Кайрат» приехал Сергей Квочкин, он был еще «сыроват», но наставник увидел в нем то, чего не видели другие и занимался с ним по индивидуальной программе, сделав в конце концов из Квочкина большого футболиста. Прежде чем определиться с игровым составом на матч, Глебов тщательно изучал футболистов команды-соперника. Подбирал исполнителей конкретно под того или иного игрока противника. Ребята его очень сильно уважали. В «Кайрате» тогда был совет из ведущих футболистов, который помогал Николаю Яковлевичу.

В этот совет входили Степанов, Квочкин, Скулкин, Сегизбаев, Лисицын. Тренер никогда не делал установку на игру, не посоветовавшись с лидерами коллектива. Остальные наставники, с которыми я работал, также знали толк в футболе — Корольков, Шапошников, Котляров, Чен-Ир-Сон, Фальян, Севидов, Болотов, Келлер, Гринин, Бобров, Каминский. У каждого тренера свой характер, и все они любили работать со своими людьми. Но я всегда отличался исполнительностью, из-за чего смог пережить 14 наставников в «Кайрате».

О дружбе администраторов

Помимо меня в то время в советских футбольных клубах трудились еще три администратора-долгожителя: в Ленинграде, Киеве и Минске. Все мы дружили между собой, и нас называли «Великолепная четверка». Насколько это возможно помогали друг другу. Однажды в Киев приехала наша баскетбольная команда. Оказалось, что ни в одной гостинице города нет свободных номеров. Я связался с администратором «Динамо», который тут же решил все вопросы. Дружба администраторов очень многое значила.

О победах

Становление команды происходило следующим образом. В Алма-Ате в то время мы не могли набрать полноценный состав и начали привлекать футболистов со стороны: Ченцова, Черкасова, Мальцева и других. Они очень быстро влились в коллектив. Какие матчи «Кайрата» мне особенно запомнились? Прежде всего, выездная встреча против «Зенита», проходившая 2 мая, не помню уж какого года. Народу тогда в Ленинграде собралась полная «коробка» — свыше 100 тысяч человек, яблоку негде было упасть. Игра-то проходила на следующий день после праздника. Но мы испортили ленинградцам настроение и обыграли «Зенит» — 2:0.

Естественно, чувствую себя полноценным кайратовцем, я ведь тоже отдал команде всю душу. Мне также было приятно, когда болельщики сердечно благодарили игроков за хороший футбол.

«Кайрат» тех времен отличался и хорошими вратарями, один Лисицын чего стоил. Он даже вызывался в сборную СССР, но у него, к сожалению, не получилось заиграть за главную команду страны. В Германии в матче за национальную команду Лисицын получил серьезную травму головы, что сильно сказалось на его здоровье. После чего его игровая карьера пошла на спад.

Как «Кайрат» отмечал победы? Хотя в болельщицкой среде и ходили байки относительно попоек в команде, но это были лишь слухи. Если мне доводилось слышать разговоры о том, что, мол, вчера кайратовцев видели в пивной, сразу же вмешивался: «Вы что говорите? Попробуйте выпить две кружки пива и пробежать стометровку, посмотрю я на вас». В пригороде находился совхоз имени Ильича, куда я часто вывозил футболистов на отдых. Болельщики в совхозе были ярые и преданные, они очень хорошо встречали нас, резали для команды барашков. Эти посиделки здорово сплачивали команду.

О смекалке

Свои предсезонные сборы «Кайрат» в основном проводил на Кавказе в местечке Леселидзе. Эту базу помимо нас облюбовали киевское и тбилисское «Динамо», а также московское «Торпедо». И мы регулярно встречались в контрольных матчах, особенно с тбилиссцами. Не сказать, что условия в Леселидзе были идеальными, футболисты жили в строениях барачного типа. Печки приходилось топить самим, этим делом обычно занимались я и врач команды Лев Борисович Демъянский.

В Леселидзе произошел один интересный случай. Закончив сборы, мы приехали в аэропорт и собирались лететь домой. И тут объявляют, что рейс в Алма-Ату отменили на несколько дней. А футболисты уже мысленно были дома, им всем после долгого перерыва очень сильно хотелось повидать близких, УТС тогда длились полтора месяца. Футболисты сразу же обратились ко мне: «Отец, сделай что-нибудь», Отец — это мое прозвище. Я пошел к начальству аэропорта и прямо сказал ему, что футболисты полтора месяца не видели своих семей и они больше ждать не могут. Спасибо начальнику аэропорта, он договорился, чтобы отправляющийся в тот день в Актюбинск самолет залетел и в Алма-Ату. Услышав это приятную новость, игроки тут же подняли меня на руки и пронесли по всему залу.

Еще один случай. Перед домашним матчем с московским «Локомотивом» мне надо было срочно заявлять игрока, для этого необходимо было прибыть в Москву и заполнить документацию в Федерации футбола СССР. А из-за непогоды в Алма-Ате на три дня отменили все рейсы. Однако мне удалось получить билет на контрольный рейс в Москву. Летел я вместе с правительственной делегацией Казахской ССР, составленной из нескольких министров, им надо было решать какой-то важный вопрос. Один из них — министр тяжелой промышленности Коркин был большим любителем футбола и всю дорогу интересовался командой, нет ли проблем с бытом и т. д. В аэропорту столицы министры сели в предназначенные для них правительственные «Волги». Одна машина осталась свободной, она «досталась» мне, и мы колонной поехали в город. Я уговорил водителя заехать в Федерацию футбола и сразу же решил вопрос с игроком. В тот же день я был уже в Алма-Ате. Причем возвращаяся с командой «Локомотива», их администратор меня «подсадил» на свой рейс. Знали бы москвичи, что везу в своем чемоданчике заявленного игрока, не думаю, что обрадовались. Тем более, что в Алма-Ате они нам проиграли.

О дефиците

В Советском Союзе многие вещи были дефицитом, и по просьбе игроков я часто доставал для них необходимое, к примеру, ковры. Очень трудно было с мячами, которые даже нам — футбольным командам — трудно было получить. И вот как-то на сборах в Леселидзе воры вскрыли чулан и забрали все мячи — 20 штук. И знаете как отреагировал начальник милиции в Леселидзе? Он посочувствовал и сказал: «Э-ээ, генацвали, дарагой, наш край футбольный. Здесь всю жизнь мячи воруют во время сборов. Сам мальчишкой этим занимался…» Лишь благодаря своим связям в Спорткомитете Казахстана я сумел уже на следующий день получить партию мячей.

Напряженка была и бутсами. Я вместе с сапожником Мишей Манто ездил на кожевенные заводы Семипалатинска и Фрунзе и там выбирал кожу для бутс. Я даже сейчас помню размер ноги каждого футболиста. Манто был сапожником от Бога, и сделанные им бутсы — «кайратовский пошив» — ценились во всем Союзе. Этими бутсами футболисты пользовались несколько лет.

Послесловие

«Кайрат» моего времени очень сильно отличался от нынешнего прежде всего своей самоотверженностью и самоотдачей. Мы просто не могли, не имели права уступать дома кому-либо, ведь за командой стоял не только 30-тысячный стадион, но и миллионы болельщиков республики. И народ платил за это своей любовью. На футбол в Алма-Ате люди ходили не то, что сейчас. Чтобы купить билет вставали в 4 часа утра…