26-летний полузащитник Ренан Брессан в прошлом году выступал за столичную «Астану», а ныне выступает за португальский «Риу Аве». Представляем Вашему вниманию выдержки из его интервью Sports.ru.

— Как получилось, что из Бразилии вы ехали во Львов, а попали в Гомель?
— В декабре 2006-го я приехал в «Карпаты» — вроде все хорошо, должны были подписывать контракт, но так и не подписали. Вот я и поехал в Гомель к тренеру Анатолию Юревичу. Мне было восемнадцать лет, мама не хотела, чтобы я ехал в Европу, а папа сказал: «Езжай отсюда. Работай. Все будет хорошо». Я очень сильно переживал перед поездкой, но меня успокаивало, что билеты были туда и обратно. Если б ничего не получилось, я бы спокойно вернулся. Я прилетел один в Киев, а там уже меня встретил агент.

— У «Гомеля» ведь достаточно импозантный тренер?
— Юревич жесткий — как Газзаев. В восемнадцать я был не очень готов к этому, но я для себя решил, что у меня нет пути назад. Приехав в «Гомель» я сказал, что домой уже не вернусь: пройти эту темноту, мороз, незнание языка и полететь ни с чем обратно — как-то глупо. В итоге требовательность Юревича мне помогла — если бы не было его, вы бы и не услышали про Брессана. Еще Юревич любил пошутить, все смеялись, а я один ничего не понимал и сидел с серьезным лицом.

— Как проявлялась жесткость Юревича?
— На сборе в Турции была плохая погода: дождь, ветер. Мы тренировались два часа, держали мяч, били по воротам. После двух часов я думал, что уже все, хватит, а Юревич поставил двенадцать барьеров — нужно было перепрыгнуть через каждый и ускориться на восемьдесят метров. И так два раза. Я думал, что умру — в такую погоду так изнурять себя. Это, наверно, самое тяжелое упражнение, которое я делал в жизни. Но, как видишь, я живой, все прошло, те тренировки мне тоже помогли.

— Гончаренко сильно отличается от Юревича?
— Конечно, Юревич — старая школа, Гончаренко — европейская, поэтому он такую маленькую команду, как БАТЭ, несколько раз выводил в Лигу чемпионов. До сих пор не понимаю, как его уволили из «Кубани», они же в пятерке шли, показывали классный футбол.

— Как себя проявлял Валерий Газзаев в те полгода, что вы сотрудничали в Премьер-Лиге?
— Нагрузки у Газзаева были очень серьезные, но после Юревича мне уже ничего не страшно. Мы все время шли внизу таблицы, Газзаев часто кричал в раздевалке, пытался нас мотивировать. Газзаев сам из Владикавказа, очень любит этот город, он очень переживал за команду. Газзаев старался найти деньги для клуба, но если и он, у которого даже с президентом хорошие отношения, не смог ничего сделать, значит ситуация была настолько тяжелая, что команду нельзя было спасти. Там были такие прекрасные болельщики — жаль, что мы вылетели.

— За «Аланию» играл Данило Неко, которому хотели дать российское гражданство. Он рассказывал вам про это?
— Да, про это говорили в сентябре — октябре, когда он забивал. Я приехал в январе, спросил его про гражданство, он ответил: «Да, мне позвонили, предложили, я согласился, а потом все затихло». Газзаев тоже очень хотел, чтобы Неко стал россиянином, но почему-то не сложилось. А сейчас Данило играет в Казахстане, мы с ним до сих пор дружим. Во Владикавказе мы все время проводили вместе — Руднеи, Данило Неко и Веллингтон. Ходили в ресторан, кушали шашлык. Правда, Владикавказ — город маленький, нас все знали, так что надо было аккуратнее сидеть в ресторане.

— Когда пошли задержки зарплаты?
— Я подписал контракт с «Аланией» 15 декабря, поехал в отпуск домой. Вернулся 15 января, а первую зарплату получил только в апреле — вернее, сразу две зарплаты. Я спрашивал у Неко и Руднеи — до моего прихода и зарплаты, и премиальные всегда выплачивали вовремя, а потом у нас постоянно были задержки. Платили где-то раз в три месяца. После вылета в ФНЛ задерживали и на четыре месяца, но платили хорошие премиальные — на жизнь хватало: город-то маленький, тратить не на что. Проснулись, покушали, потренировались и домой.

— С Газзаевым с тех пор не общались?
— Он обиделся на меня, Неко и Руднеи за то, что мы написали в ФИФА, мы больше никогда не встречались. Но чего тут обижаться — мы пять месяцев не получали ни копейки, нам было очень тяжело, а договориться без ФИФА с руководством не удалось.

— Какой вам запомнилась Астана?
— Холодно, но красиво. Эффектные дома, хороший шопинг. В команде был португалоговорящий игрок. Правда, у меня там была проблема с тренером и агентом — не моим, а другим. Неприятная ситуация, не хочу про нее вспоминать, хотя это меня и беспокоит.

— Вас оставляли в запасе не по спортивному принципу?
— Да. Но в остальном мне уютно жилось в Казахстане. В «Астане» я подружился с Сисеру, который играл раньше за московское «Динамо». Вместе кофе пили, он рассказывал, как играл с Данни, Коштиньей, Нуну и Манише. Сисеру вспоминал: Коштинья и Манише после победы в Лиге чемпионов предложили хорошие деньги, они приехали в «Динамо», а там им сказали, что стирать тренировочную одежду и мыть бутсы они должны дома сами. Им это было непонятно. Через полгода они решили уйти. Сисеру же все это прошел и на четыре года остался в «Динамо».