Интервью «СЭ Интернет» дал полузащитник «Боруссии» из Менхенгладбаха Роман Нойштедтер.

Защитника Петра Нойштедтера приглашали в юниорскую сборную СССР, он играл в «Зените», «Кайрате», ЦСКА, смоленской «Искре», днепропетровском «Днепре», «Таврии», владикавказском «Спартаке», потом в Германии за «Карлсруэ», «Хемниц» и «Майнц». Теперь в бундеслиге выступает его 23-летний сын Роман, ставший ведущим игроком менхенгладбахской «Боруссии», которая сохранила прописку в первой бундеслиге, обыграв в переходных матчах «Бохум».

— В первом круге вы нечасто выходили на поле, и «Боруссия» завершила его на последнем месте. После прихода в команду тренера Люсьена Фавре, который всегда доверял вам место в основе, менхенгладбахцы в 12 турах взяли 20 очков, завоевали право играть в переходных поединках с «Бохумом» и добились в них успеха (1:0, 1:1). Как удалось наставнику спасти «Боруссию» от провала во второй дивизион?
— В течение 7 месяцев мы находились в зоне вылета, но, поверьте, никогда не теряли надежду. Не опустили руки даже после поражения в 30-м туре в Майнце. Игроки тогда сказали: если в оставшихся 4 матчах возьмем 10 очков, то удержимся в бундеслиге. Ровно столько и набрали — для этого, между прочим, пришлось обыграть и дортмундскую «Боруссию», которая к тому времени еще не стала чемпионом. Фавре привил нам свою футбольную философию, он в нас верил, мы много трудились. После каждого матча тренер раздавал ребятам DVD с записью игры и каждому указывал на допущенные ошибки. Он всегда подчеркивал, что надо дорожить мячом, как можно раньше начинать отбор, навел порядок в обороне.

— К слову, во втором круге во всех матчах от звонка до звонка отыграл пришедший из московского «Спартака» защитник Мартин Штранцль. Судя по всему, он пришелся ко двору?
— Штранцль резко усилил оборону. Он для нас очень важный игрок — и на поле, и в раздевалке, где помогает советами молодым. «Боруссия» зимой сделала хороший трансфер.

— Штранцль рассказывал о России?
— Да, особенно на первом в сборе в Испании. Вспоминал о Москве, «Спартаке». Говорил, что играл в хорошей команде, но при этом отмечал: в России — другая жизнь. Рассказывал, что хотел вернуться в Германию. Это в конце концов ему удалось.

— Стадион в Менхенгладбахе, вмещающий 54 тысячи зрителей, по сути, всегда полон. А ведь город не такой уж большой — в нем проживает чуть более 250 тысяч человек. Чем объяснить столь горячую любовь менхенгладбахцев к футболу?
— Начнем с того, что у «Боруссии» богатые традиции — команда дважды брала Кубок УЕФА, играла в финале Кубка чемпионов, пять раз становилась чемпионом Германии. Сегодня клуб на такие высоты подняться не может, но болельщики видят, что мы в каждом матче самоотверженно сражаемся, и стоят за нас горой. Фаны, которые не смогли приехать в Бохум, решающий переходный матч смотрели на огромном экране нашей арены в Менхенгладбахе. Когда после игры мы приехали на свой стадион, нас восторженно встречали более 10 тысяч человек. И это во втором часу ночи!

— Переходный матч за право играть в бундеслиге в Германии транслировали по первому государственному телеканалу. Более того, после финального свистка камеры минут 30 показывали, как ваша команда на поле отмечает успех. Трудно представить, что в России на такой матч выделили бы столько эфирного времени — да еще в прайм-тайм…
— В Германии футбол обожают. А мы, конечно, после игры в Бохуме на поле «оторвались» — плясали, обнимались, целовали траву. Я свою футболку бросил болельщикам.

— К слову, почему играете под тринадцатым номером?
— Когда выступал в «Майнце», у меня был пятнадцатый, а тут свободным оказался тринадцатый. Говорят, это несчастливое число. Первый год в «Боруссии» у меня действительно был неудачным, но зато второй получился. Так что на «чертову дюжину» жаловаться не могу.

— А какой номер был у вашего отца?
— Пятый. Мы с ним каждый день по телефону разговариваем. В свое время, когда он возглавлял вторую команду «Майнца», я у него тренировался. Он и сейчас мне помогает — главным образом, психологически. Когда я не попадал в основу «Боруссии», он твердил: мол, я сам виноват, мне надо собраться, быть агрессивнее, постоянно подчеркивал, что в чисто футбольном плане ни в чем не уступаю партнерам.

— Отец играл в СССР, России, Украине, Казахстане. Рассказывает вам о футболе в бывшем Советском Союзе?
— Бывает. Иногда вспомнит что-то смешное. Любит рассказывать о вратаре одной из команд, где играл. Как тот после атаки соперника попросил мальчишку за воротами поскорее подать мяч — думал, что удар был неточным. Но мяч нашелся в сетке его ворот… Вообще, вспоминает о том времени тепло. Хотя, конечно, все время повторяет, что советские стадионы тех лет никак нельзя сравнить с нынешними германскими.

— Вы отца, можно сказать, обогнали: он в «Карлсруэ» провел в бундеслиге 16 матчей, а вы в «Боруссии» — уже 26. Правда, на счету Нойштедтера-старшего еще 257 игр во второй бундеслиге.
— Попробую обойти его и по общему количеству матчей — причем постараюсь сделать это в высшем дивизионе.

— У отца в «Майнце» был огромный авторитет: мог на партнеров накричать — как он сам говорил, «мозги вправить». Вы тоже не молчун?
— Могу повысить голос. Вообще, у нас каждый имеет право высказать мнение.

— В свое время в «Майнце» вы были недовольны, когда, указывая на вас, болельщики говорили: «Вон идет сын Петра Нойштедтера»…
— Сейчас обо мне уже никто так не говорит — ни в Майнце, ни в Менхенгладбахе. Фанаты называют меня Романом Нойштедтером и про то, что я сын футболиста, не вспоминают.

— Вы ушли из «Майнца» как раз тогда, когда команда вошла в бундеслигу. Почему?
— Я провел в этом клубе 15 лет. В какой-то момент, когда зашла речь о новом контракте, менеджер «Майнца» в газете заявил: мол, я хочу слишком много денег. На самом деле это не соответствовало действительности. К тому же я хотел уйти, чтобы поменять обстановку, почувствовать себя более взрослым, свободным.

— Во втором круге в домашнем матче против «Штутгарта» при счете 2:0 в пользу «Боруссии» мяч рикошетом от вас попал к Павлу Погребняку, и тот забил гол. В итоге гостям удалось вырвать победу — 3:2. Что думаете о российском форварде «Штутгарта»?
— Погребняк — мощный, агрессивный нападающий, он хорошо держит мяч, прикрывая его корпусом, обладает сильным ударом, умеет точно пробить головой. Павел в сезоне провел ряд запоминающихся матчей, жаль, во втором круге пропустил несколько встреч из-за травмы. Я играю на позиции хавбка оборонительного плана и могу сказать: на поле против этого форварда было непросто. Вы вспомнили наш домашний матч со «Штутгартом», но в игре первого круга Погребняк забил нам трижды, и в итоге мы были разгромлены — 0:7. Так что «Штутгарт» с Погребняком для нас очень неудобный соперник. Правда, сейчас, когда для «Боруссии» все закончилось хорошо, мы, вспоминая матчи со швабами, уже не грустим.

— В России у вас немало родственников. Давно их навещали?
— Свободного времени, конечно, маловато. В последний раз был в России в 16 лет — гостил у бабушки в Саратове, у родной тети в Москве. А играть в России не приходилось. Помню, в составе молодежной сборной Германии приезжал в Киев на Кубок Лобановского. К слову, Украина — моя родина. Я родился в Днепропетровске — в то время отец выступал за «Днепр». У меня кроме немецкого паспорта есть еще и украинский.

— Нойштедтер-старший успел поиграть за сборную Казахстана. А вы за Украину сыграли бы?
— Это было бы интересно — тем более что в следующем году там пройдет чемпионат Европы. Не знаю, известно ли киевским тренерам, что у меня есть украинский паспорт. Но вообще-то лучше бы попасть в сборную Германии. Да и в бундеслиге играть престижнее, чем в украинском чемпионате.

— В ходе Euro-2008 вы, находясь в Майнце, носили футболку сборной России. Болели за нашу команду?
— Конечно, она ведь тогда здорово играла. Да и мама у меня русская. А футболку ту мне привезла из Саратова бабушка.

— Вы хорошо говорите по-русски. С кем на нем общаетесь?
— Только с папой и мамой. Еще с бабулей по телефону. Впрочем, иногда и со Штранцлем — он кое-что помнит.