Воспитанник павлодарского футбола известный в прошлом форвард национальной сборной Украины Сергей Скаченко в своем интервью российскому еженедельнику «Футбол» затронул немного и Казахстан. Предлагаем вниманию отечественных болельщиков отрывок из этого материала.

Он родился в Казахстане, выступал за сборную Украины и клубы восьми стран, а сейчас живет в Москве и имеет российский паспорт. Когда-то в карьере Сергея Скаченко был и южнокорейский период. Экс-нападающий клубов LG и «Чоннам Дрэгонз» рассказывает еженедельнику «Футбол», какой он, корейский футбол, а кроме того, о первой машине Андрея Шевченко, о фармакологии в киевском «Динамо» и самом памятном матче своей жизни.

— В 1993 году вы сменили «Торпедо» на украинский «Темп» из районного центра Шепетовка. В Москве на вас не рассчитывали или «Темп» предложил более привлекательные финансовые условия?
— В «Торпедо» пошла чехарда с тренерами. После бунта игроков Валентина Иванова сменил Евгений Скоромохов, а ему на смену пришел Юрий Миронов. У каждого тренера свои взгляды на игроков. Я же должен был ехать не в Шепетовку, а намного дальше — в Бангладеш. На полгода. Клубы уже между собой договорились за мой переход. В Бангладеш мне предложили зарплату немногим больше тысячи долларов в месяц. Плюс пару тысяч подъемных. По тем временам — неплохие деньги. В «Торпедо» тогда платили меньше. И не в долларах, а еще в рублях. Я уже съездил домой в Казахстан, отвез вещи. И тут раздался звонок от Леонида Ткаченко, под началом которого я играл в «Металлисте». Тренер собирал команду в Шепетовке.

— Вы родились в казахском Павлодаре, фамилия украинская, паспорт российский. После завершения игровой карьеры дилемма, где жить, не стояла?
— В Москве у меня осталась квартира — получил в «Торпедо». Сын во Франции родился. В принципе, мне там нравилось. И возможность остаться была. Контракт с клубом у меня был рассчитан на четыре года. Я его отработал до конца. Для того чтобы получить вид на жительство, нужно было еще год во Франции прожить. Но я подобными мыслями себе голову не забивал. Потому что сильного желания жить в Западной Европе не было. Работать по контракту там хорошо. Но не жить.