Казахстанская тяжелоатлетка Жазира Жаппаркул рассказала в эксклюзивном интервью для Sputnik Казахстан о том, как выгрызала путь к олимпийскому помосту и как с ней обошлись после Олимпиады, передает Sports.kz.

— Жазира, как вы пришли в спорт и почему выбрали именно тяжелую атлетику?
— Тогда мне было 8 лет, мы жили в Арыси. Наш учитель физкультуры был тренером по тяжелой атлетике, он меня и приобщил. Моим первым тренером был Дуйсебек Курманов. Занятия спортом мне нравились: я равнялась на таких знаменитых чемпионов, как боксер Бекзат Саттарханов, гимнастка Алия Юсупова, на тяжелоатлетов Илью Ильина и Анатолия Храпатого.

После того, как начала показывать хорошие результаты, по приглашению Юрия Мельникова (бывший главный тренер национальной сборной по тяжелой атлетике — Sputnik) в 2007 году перешла в гимназию № 6 имени Алтынсарина в Шымкенте, где продолжила тренировки. В 2010 году в Сингапуре на юношеской Олимпиаде я заняла первое место и таким образом попала в сборную Казахстана. Для меня это был огромный шаг.

— Главные старты в вашей спортивной жизни — это Олимпиада в Рио-де-Жанейро в 2016 году. Как шла подготовка?
— В Рио поехал запасной состав, в том числе и я. В те годы на сборе было много спортсменов, и мечтой каждого было попасть на Олимпиаду. Мы тяжело трудились, тренировались, но не знали точно, поедем ли. Ничего конкретного нам не говорили. Вы ведь помните — за год до этого в допинг-пробах Ильи Ильина, Зульфии Чиншанло, Майи Манезы и Светланы Подобедовой были найдены запрещенные препараты. После этого отношение к нам изменилось, и ходили слухи, что нас всех не допустят к Играм.

Тем не менее начались интенсивные тренировки. Было много давления, зависти. Плюс к Олимпиаде я почти семь месяцев готовилась без тренера. Между мной и личным тренером Вячеславом Ню было недопонимание, и он уехал в Шымкент, оставив меня. Спортсмены всегда работают по плану, который составляет тренер, а я свой план писала сама. Тренер на сборах Иван Сивухин подсказывал с техникой.

Также было очень трудно физически: у меня была травма — настолько серьезная, что я почти месяц спала в сидячем положении. За три месяца до Олимпиады моя родная сестра приехала, чтобы поддержать меня. Везде, кроме тренировок, была со мной, не давала мне грустить. Я изо всех сил держалась, не сдавалась. Все мои мысли были об Олимпиаде.

— Вы сказали, что «было много давления». О каком давлении идет речь?
— В 2015 году мы готовились к чемпионату мира в Хьюстоне (США), где я и получила право на участие в Олимпийских играх 2016 года в Рио. За месяц до старта спортсмены проходят допинг-контроль. Первые три у меня были чистыми, а четвертый вышел «грязным». Это было за неделю до чемпионата.

Я очень тщательно относилась к тому, что ем и пью. Всего опасалась — никогда не пила воду из чужого бокала. Всегда советовалась с врачом, какие лекарства можно принимать: даже при высокой температуре я не пила ни анальгина, ни аспирина. Поэтому в достоверность результатов я не поверила, о чем рассказала руководителю Национального антидопингового центра Майре Бакашевой. Она заверила, что их аппарат показывает правильно, а вина — во мне.

После этого я заявила, что дойду до конца, чтобы доказать, что я ничего запрещенного не употребляла. Тогда она попросила час для выяснения обстоятельств и через некоторое время сообщила, что мне дадут возможность сдать еще один контроль. Результаты нового теста были чистыми.

Вот такие ситуации происходили. Когда у тебя подряд три контроля выходят чистыми, а четвертый оказывается «грязным», это наводит на подозрения в правильности тестов. Это также ломает спортсмена психологически. Ты на протяжении многих лет занимаешься, готовишься, и в последний момент тебя снимают — якобы за допинг. Ты морально себя изводишь, думаешь, анализируешь — как и где ты мог допустить ошибку.

— Несмотря на травму, на подсечку с лже-допинговой историей, на то, что приходилось готовиться к главным стартам без личного тренера, на Олимпиаде в Рио вы взяли серебро и стали одной из триумфаторов Игр. Но из спорта не ушли, хотели продолжать карьеру.
— После Рио я была на сборах в Узбекистане, Алматы, Текели, Сочи, Кисловодске. Параллельно занялась лечением, но, как бы ни лечилась, травма всегда давала о себе знать. В 2018 году я, почувствовав сильную боль в позвоночнике, вернулась домой со сборов. МРТ показывала еще одну грыжу вдобавок к уже имеющейся, а врачи советовали бросить спорт. Но бросить спорт я не планировала и прошла курс лечения (иглотерапия, физиолечение и массаж) в больнице Шымкента.

Потом попала на сборы в Румынии вместе с Ильей Ильиным, Ниджатом Рагимовым, Зульфией Чиншанло и тренером Энвером Туркелери. Для меня было большой честью тренироваться в одном зале с Ильиным, я всегда с гордостью рассказываю об этом.

Там, в Румынии, прошло совещание под председательством президента федерации тяжелой атлетики Казахстана Жаната Тусупбекова, где я просила помощь с лечением. С их разрешения вернулась в Казахстан и продолжила тренировку в Текели.

И тут меня позвали в Алматы, сообщили, что хотят помочь. Федерация начала оформление визы для выезда в Германию на лечение, я оформила медстраховку. В Алматы я снимала квартиру, ждала. Но через два месяца все утихло, со стороны федерации была полная тишина, а на вопросы о том, почему передумали, ответа я так и не получила.

А в 2019 году меня исключили с тренировочных сборов и приостановили выплату зарплаты, заставив подписать договор обманным путем.

— Как это?
— Как вы знаете, в 2019 году в моем родном городе Арысь произошел взрыв. После трагедии там построили новый спорткомплекс тяжелой атлетики, и на его открытие пригласили меня в качестве почетного гостя. На церемонию пришли также представители федерации. Накануне мне позвонил сотрудник федерации Димаш Султанов, попросил подписать договор, который он передаст через представителей федерации. На церемонии человек от федерации так торопил, что я подписала договор, не успев прочитать его. О договоре я вспомнила через пару дней и, когда взяла документ в руки, слезы потекли сами собой.

— Что там было написано?
— В нем говорилось, что я по своей воле ухожу с тренировочных сборов и отказываюсь от зарплаты. Я не могла поверить глазам и попросила прочитать сестру: спрашиваю, правильно ли я понимаю то, что там написано. Она подтвердила, что я все правильно поняла.

Мне было обидно, что со спортсменами поступают так вместо того, чтобы их поддерживать. Спрашивала, почему мне не позволили уйти с достоинством, а выкинули таким образом. Настолько была разочарована, что решила уйти в сферу, не связанную со спортом, поступила в университет. Начала уделять время семье. В зал совсем не заходила. Постоянно думала: почему так?

В начале года по договору нам платили 440 тысяч тенге, в середине года мы почему-то получали уже 200 тысяч тенге. Но мы на все закрывали глаза.

Мне зарплату платили только до мая 2019 года, а пенсионные начислялись при этом до конца года. И эта сумма отличалась от той суммы, которая поступала раньше. Также по каким-то не известным мне причинам федерация до конца года платила мне 80 тысяч тенге каждый месяц.

Окончательно уйти из спорта я не смогла и возобновила тренировки. Говорила себе, что в спорте я достигла многого, была двукратным призером чемпионатов мира, стала призером Олимпиады — и что мне нужно воспитать будущих чемпионов.

С таким твердым намерением я пришла в управление физической культуры и спорта Туркестанской области к Полату Кырыкбаеву, потом к бывшему главе управления физической культуры и спорта Шымкента Олегу Почивалову. Затем поехала в столицу, где связалась с председателем комитета по спорту и физической культуре Сериком Сапиевым и с федерацией. Побывала в центре подготовки олимпийского резерва в Алматы с тем же вопросом.

Не было двери, в которую я бы ни стучала. Но работы я так и не нашла.

Только недавно устроилась в школу № 20 тяжелой атлетики в Шымкенте тренером. При поддержке акима Аль-Фарабийского района на свои средства открыла зал, где уже сейчас занимаются около 60 детей. Уже третья неделя, как начались тренировки в новом зале. Помосты сделала от руки, по мере возможности закупила самый базовый инвентарь. Также обратилась в федерацию с просьбой обеспечить штангами. Там ответили, что мою просьбу рассмотрят в следующем году.

— Получается, вы почти два года без работы ходили? Как и на что жили все это время?
— Да, начиная с мая 2019 года по сегодняшний день была без работы. До Олимпиады в Рио получала зарплату по линии управления спорта Шымкента, также по линии федерации. Копила зарплату, которую получила до и после Олимпиады, призовые за олимпийское серебро, бездумно не тратила. Вот на эти же средства жила.

— На пресс-конференции, которая прошла в Алматы, спортсмены говорили о физическом насилии со стороны тренеров. Сталкивались ли вы сами с этим?
— Бывает, что тренер может отругать. Но рукоприкладства со стороны личного тренера ко мне не было. Но помню один случай, когда другой тренер меня по голове стукнул. Также не единожды становилась свидетелем, как других спортсменов били их тренеры. Для меня это преступление. Поэтому всегда заступалась за спортсмена.

— В федерации тяжелой атлетики говорили, что проведут расследование по заявлениям спортсменов, свяжутся со всеми, кто выступили на пресс-конференции. С вами кто-то связался после этого?
— В основном, журналисты звонили. Также позвонили из министерства культуры и спорта, сказали, что министр Акбота Раимкулова хочет поговорить со мной. Но так и не перезвонили. 18 октября в Алматы прошло совещание с участием министра. О нем я узнала от других спортсменов накануне встречи и позвонила Роману Темиржанову — кажется, он в НОК работает — чтобы узнать, есть ли я в списке. Оказалось, что они сформировали список в чате, где меня нет, и вот так я не попала в него.

Я не рискнула прилететь, потому что говорилось, что будут пускать строго по списку. Однако 18 октября, за два часа до встречи, позвонил Роман и спросил, прилетела ли я в Алматы. Вот из-за такого недопонимания я в совещании не участвовала. Потом узнала, что главного тренера федерации отстранили от работы.

— Как вы думаете, после всего произошедшего что-то изменится в тяжелой атлетике страны?
— Благодарна министру Раимкуловой за то, что выслушала спортсменов. Думаю, она не смогла сразу прокомментировать ситуацию, поскольку надо было разбираться детально. Считаю, что нужно время, чтобы все исправить. Надо дать шанс. Также нужно найти такого главного тренера, который заботится о спортсменах и о тренерах в регионах.