С главным тренером «Ордабасы» Виктором Пасулько мы сразу договорились не касаться внутрикомандных проблем клуба из Шымкента и его личного конфликта с коллегой из «Шахтера» Виктором Кумыковым. Но совсем обходить тему «кулачных боев» вице-чемпион Европы 1988 года по футболу в составе сборной СССР не стал.

— Я не был грубым игроком и даже не помню, чтобы получал красные карточки в чемпионате СССР, — говорит Виктор Пасулько. — Была одна в матче на Кубок УЕФА, когда мы с московским «Спартаком» играли с итальянской «Аталантой». Тогда нас удалили со шведом (Гленн Стремберг). Он бежал, я ему корпус поставил, в ответ получил удар, и у нас небольшая потасовка началась. Помню, дали красную карточку в дубле одесского «Черноморца». Начальник команды страшно на меня был злой, потому что на следующий день я должен был играть за основной состав. Он тогда меня чуть не побил, дав хороший подзатыльник.

— Какая история предшествовала вашему появлению в одесском «Черноморце»?
— Меня в Одессу в 1982-м привез Валерий Поркуян (бронзовый призер чемпионата мира-1966). Он приехал просматривать Максимова — был такой полузащитник у нас в «Буковине». Но в тот день я забил великолепный мяч издали, в самую девятку. И все, им уже не надо Максимова. Второй тренер спрятал меня в номере в гостинице. Поркуян искал — не нашел. Следующая игра была в Ужгороде — это в 60 километрах от Иршавы, где я родился. Меня на пару дней отпустили домой. Не успел я приехать, а Поркуян уже поговорил с моими родителями, взял мне билет до Одессы: «Только покажешься Прокопенко (старший тренер „Черноморца“) — и сразу домой!». В общем, меня, молодого и неопытного, уболтали. Прилетаю, «Черноморец» играет двусторонку, я забиваю гол, Прокопенко говорит: «Иди получай форму» — «Какая форма? Я хочу домой! Я обещал людям остаться в команде» — «Да ты что, больной? Не понимаешь, куда ты попал?». Но я ни в какую! Тогда меня закрыли в комнате. Так я оказался в «Черноморце».


— Как вам удалось дважды победить в 1984 году киевское «Динамо», с которым украинские клубы негласно должны были делиться очками?
— Те, наверное, были слишком уверены, что обыграют нас. Но мы считались «грозой авторитетов» — такой приз еще тогда был. «Черноморец» славился характером. На то же киевское «Динамо» специально настраиваться не надо было. Помню, как Прокопенко приходил на установку в костюме, при галстуке, объявлял состав и добавлял: «Ребята, сегодня придет полный стадион. Вы знаете, что делать». И больше ничего.

— Почему он не поддержал вас во время конфликта с ветеранами?
— Он, как и «старики», не хотел добиться чего-то большего. Им было достаточно места в десятке. Мы же — Беланов (впоследствии обладатель «Золотого мяча» лучшего футболиста Европы 1986 года), я и другие молодые ребята — хотели побеждать. Я пошел против равнодушия, а Прокоп меня не поддержал.


— Храните одну из центральных газет со статьей, где вы обвиняетесь во всех грехах?
— У тещи до сих пор лежит. Там всю вину за плохую игру «Черноморца» свалили на меня. Еще назвали злостным неплательщиком членских взносов в ВЛКСМ — по две копейки в месяц. У отца и матери из-за этой статьи на работе были проблемы, соседи отворачивались. Думал, что вообще забуду про футбол. Но в киевском «Динамо» сказали: «Приезжай, Щербицкий (первый руководитель Украины) все сделает». «Спартак» не отставал: «Ничего не бойся, у нас здесь прямая связь с Кремлем». В Москве встретил зеленый «Мерседес». Сделали на нем пару кружков по Садовому кольцу. Мне не обещали больших денег, но зато были постоянные выезды за границу, борьба за чемпионство, квартира на выбор. Для меня это было как в сказке.

— Почему украинец отказал Киеву?
— Из-за Чернобыля. Там как раз эта авария случилась. В Одессе солидные люди из обкома сказали, что в Киев ехать нельзя. Власти были оттуда эвакуированы, остался только простой народ. «Динамо» тоже увезли далеко на месяц-другой, они возвращались лишь на матчи. Супруга очень хотела в Киев. Она там училась хирургии у Амосова (знаменитый врач-кардиолог). Но жена была беременная, и ради ребенка мы выбрали Москву. А в «Динамо» (Киев) я мог перейти еще в 1984 году вместе с Белановым. Но Прокоп не хотел отпускать обоих сразу: «Подожди годик, и мы тебя отдадим». Если бы я тогда ушел, то, наверное, и Кубок кубков выиграл, и за сборную сыграл больше матчей. Мой отец был страстным болельщиком «Динамо», участвовал в разных викторинах, чтобы выиграть билеты на матчи киевлян в еврокубках. Когда я перешел в «Спартак», он страшно расстроился, но только до тех пор, пока я не стал чемпионом.


— Долгое время считалось, что старшего тренера «Спартака» Константина Бескова сняли сами игроки, но потом выяснилось, что за ними стоял начальник команды Николай Старостин. Что на самом деле произошло?
— Бесков очень любил Дасаева, Черенкова, Родионова, Хидиятуллина, но Николаю Петровичу удалось как-то склонить их на свою сторону. Очень важный момент: Бескову уже было 68 лет, и он страшно пил. Во время матчей сидел на трибуне, администратор Саша Хаджи носил ему коньячок. На теоретических занятиях мы сидели по четыре часа. Доходило до маразма — разбирали весь матч пошагово. В 1988-м «Спартак» занял четвертое место, что считалось провалом. А в Кубке УЕФА мы позорно проиграли «Вердеру» — 2:6, и это был большущий промах Бескова.

— В чем именно?
— Мы обыграли «Вердер» в первом матче в одни ворота — 4:1. Ну что может после этого случиться в Бремене? Играем тяжелейший матч в Ереване, и вместо того, чтобы дать нам после него отдох­нуть, он соглашается с немцами на перенос игры на день раньше. Летим из Еревана в Москву, заезжаем на базу, кое-как восстанавливаемся и сразу отправляемся в Бремен. На предыгровую разминку вышли мертвые и уже к середине первого тайма пропустили три мяча.

— Там ведь еще и знаменитый немецкий вратарь Тони Шумахер провел со спартаковцами «разъяснительную беседу»?
— Было такое. Он привез Дасаеву целую сумку водки. Вместе с другими ребятами они до утра гудели. Бесков же после того матча два дня не выходил из комнаты — пил. В аэропорт приехал злой, как зверь, — я его еще никогда таким не видел. Тогда он и потерял контроль над игроками. Старостин видел, что ничего хорошего уже не будет, и использовал момент, чтобы переманить ветеранов. Хотя они вам и сегодня не скажут, что сделали это.


— В 1988 году одна сборная СССР выиграла серебряные медали чемпионата Европы, а другая стала победителем Олимпиады. Но среди футболистов, получивших звание заслуженного мастера спорта, вас не было. Не обидно?
— С одной стороны, обидно. Все-таки турниры выигрывает коллектив, а не отдельные футболисты. Я на чемпионате Европы в Германии вышел на матч с Англией, забил мяч и начал другую голевую атаку. А на Олимпиаду не попал по собственной глупости. Вернулись с ЕВРО, играем с московским «Динамо», и я забиваю сумасшедший гол ударом головой метров с 14. Это было за две недели до Олимпиады, я был в кандидатах. После матча даю интервью «Футбольному обозрению» и сдуру говорю, какой Лобановский замечательный тренер. После этого меня вычеркнули из списка на поездку в Сеул. Потом мне Дедушка (Николай Старостин) сказал по секрету, что Бесков услышал интервью, где я восхвалял его идейного врага, позвонил старшему тренеру олимпийской сборной Бышовцу и попросил его не брать меня на Олимпиаду. Но, с другой стороны, значок ЗМС совершенно ничего не дает. Главное, что люди помнят.

— Почему для продолжения карьеры в 1990 году выбрали именно Германию?
— Во время чемпионата Европы она меня поразила своей организацией: какие там поля, какая инфраструктура. Когда представилась возможность туда уехать, я руками и ногами за нее схватился. Сначала мне сказали об интересе «Карлсруэ». Я там потренировался недели две, но в последний момент они стали говорить, что им нужен чистый нападающий. Но я не хотел возвращаться в чемпионат СССР и подписал трехлетний контракт с «Фортуной» (Кёльн) из второй бундеслиги. Я стал самым дорогим игроком в истории клуба — за меня заплатили около 500 тысяч немецких марок. Приезжаю в «Спартак», а Дедушка мне говорит: «Идиот! У меня на тебя столько контрактов из высших дивизионов Испании, Италии, Англии!».

— Часто случается, что те, у кого в документах стоит дата рождения 1 января, на самом деле родились в другой день. Как дело обстоит в вашем случае?
— Это надо маму спросить. Самое интересное, что и моя супруга родилась в тот же день. И это проблема — 1 января уже никто не может праздновать. Пробило 12 часов, и что отмечать — Новый год или день рождения?