Это интервью начиналось как беседа, целью которой было выяснение обстоятельств некоторых кадровых решений со стороны руководства «Алтая» в ходе минувшего сезона женской Национальной лиги. Однако Алеся Сафронова (далее — А.С.) и присоединившийся к беседе теперь уже экс-тренер усть-каменогорского женского коллектива Бурхан Жанболат (Б.Ж.) оказались куда откровеннее, чем ожидалось.

— Для многих болельщиков потеря места в составе такой волейболисткой как Алеся Сафронова стала загадкой. Вы ведь на тот момент были безусловным лидером команды по количеству результативных блоков. Как же всё-таки это произошло?
— А. С. : Перед стартом тура Национальной лиги в Алматы мы очень сильно поругались с заместителем директора «Алтая» по спортивной работе Досжаном Уалхановым. Дело в том, что в структуре отеля, в котором нас поселили, не было ресторана, в котором команда могла питаться вместе. По идее тренера Бурхана Жанболата команда должна всё время быть вместе, в том числе и питаться в одном помещении. Всё-таки контролировать питание необходимо, ведь нередки случаи, когда спортивные команды получали пищевые отравления вследствие неорганизованности процесса. Но требования главного тренера руководством клуба были восприняты просто как каприз, Досжан Нурбаевич даже заявил, мол, я раздам вам деньги, где хотите, там и питайтесь. Но у нас — профессиональная команда, чемпион Казахстана, где каждый должен отвечать за свой участок работы, и все моменты должны организовывать определённые люди в клубе, но никак не тренер, уже находясь на месте проведения соревнований. Это стало только началом конфликта. Разговоры между тренером и Уалхановым приходилось переводить мне, я была, что называется, «в струе», и в один прекрасный день нам заявили, что теперь в команде остаётся только тренер, а я больше на площадку не выйду. Мол, решение о расставании со мной принято было ещё до алматинского тура, но не хотели говорить в преддверии игр. Мотивировали это тем, что на уровне руководства области было принято решение о том, что муж и жена в клубе «Алтай» работать вместе не могут. Почему, спрашивается, в 2015 году с нами обоими заключили контракты, зная, что мы муж и жена, а в середине следующего сезона это вдруг стало помехой в работе? На этот вопрос нам тоже ответили: «Мы долго думали, но боялись обидеть Бурхана, но в итоге сейчас мы пришли к этому выводу».

— Вы перестали выходить на площадку, но не перешли в другой клуб или отправились домой. Значит ли это что формально контракт ваш продолжал действовать и вы получали деньги вплоть до завершения чемпионата?
— А. С.: Сначала мне заявили, что контракт со мной расторгнут. Но у меня такой контракт, который подкреплён в FIVB(международная федерация волейбола), и согласно ему, в случае расторжения договора со мной до срока его истечения, клуб обязан выплатить мне всю его стоимость. Если бы это не было выполнено, я бы просто подала иск в международный суд и выиграла бы дело. Другое дело, что мне до последнего момента не выплачивали положенное, шантажируя меня и держа на крючке мужа, боясь, что он специально не сделает клуб чемпионом во второй раз.

— Вы ведь являетесь опекуном Виктории Лохманчук — совсем юной девочки из Украины, которая недавно поменяла гражданство.
— А. С. : Ой, это очень тёмная история. Ребёнок приехал сюда с тем, чтобы в будущем связать свою жизнь с казахстанским волейболом. Но паспорт Вике делали очень долго, она была всё это время здесь. В какой-то момент отпустили её домой в Украину на 10 дней. Но при этом не забывали шантажировать родителей, что если она решит не вернуться в Казахстан, в клуб, то её паспорт аннулируют. Ей три месяца никто не платил ни единой копейки, я сама кормила Вику из своей зарплаты, она жила у меня. И всё это ради того, чтобы она подписала контракт на два года. Мол, не получишь зарплату пока не подпишешь договор на два года.

— Как воспринималась эта ситуация в команде? Остальные волейболистки были в курсе происходящего?
— А. С. : Девчонки, когда об этом узнали, были просто в шоке. Тренер даже заявил, что, возможно, тоже уедет. Но со стороны руководства последовали угрозы, что в этом случае нам вообще ничего не заплатят за нашу работу. И мы остались только из-за наших детей, которых тоже нужно было кормить, и мы решили дождаться выполнения контрактных обязательств со стороны клуба, и после этого уехать из Усть-Каменогорска. Насколько мне известно, на разговор с акимом ВКО была приглашена капитан нашей команды Инна Матвеева, у которой спросили, мешают ли работе команды наши с Бурханом семейные связи, на что Инна ответила, что помех нет никаких, и что нельзя такие решения принимать по ходу сезона. Но и этот довод не убедил никого. А когда решение было принято, команда, конечно, не стала поднимать бунт, всё-таки рисковать работой не станет никто. В команде даже произошло разделение на два «лагеря»: кто-то поддерживал нас, кто-то — Уалханова. Акиму ВКО же доложили, что в команде всё в порядке, решение это воспринято командой нормально. Когда же Бурхан Жанболат сам решил поговорить с Даниалом Ахметовым, аким не встретился с ним, а на беседу с тренером вышел Владимир Головатюк (секретарь областного маслихата — прим. Автора) и Аскар Можанов (глава областного Управления спорта). Они вместе стучали по столу и кричали, что ты должен стать чемпионом с Алесей или без неё, за это ты получаешь деньги. А не будешь чемпионом — не получишь ничего! Головатюк сказал буквально следующее: «Иди и делай свою работу! Больше тебя здесь никто слушать не будет». Вот и всё.

— Какие-то предпосылки для возникновения такой ситуации перед началом сезона были?
— Б. Ж. : В начале сезона мы предлагали руководству клуба варианты для усиления команды. В частности, связующую Бояну Радулович. Мы уже договорились с менеджером, который курирует её дела, он наш хороший знакомый. Уалханов позвонил, но впоследствии сказал, что она дорогая, мы не будем брать игроков, которые стоят дорого. Но как тогда он собирался выигрывать домашний Чемпионат Азии? Чтобы что-то получить, нужно что-то потерять. При этом аким ВКО Даниал Ахметов перед началом сезона сказал, что у меня будет карт-бланш на приобретения игроков. Главное — чтобы «Алтай» стал чемпионом. Потом, когда «сломалась» Лукомская, мы снова вернулись к этому вопросу с Радулович — она была вообще свободна. Но и тут снова не нашли взаимопонимания с Уалхановым. Затем от нас уехала Сантос, мы снова предложили Радулович, и снова последовал отказ. Вместо этого он привозит бразильянку, без прыжка, без тренировок в течение трёх месяцев, без какой-либо физической готовности. На Новый год все разъехались по домам, а мы остались в Усть-Каменогорске и гоняли Сабрину, чтобы хоть чуть-чуть привести её в форму. Мы тогда уже поняли, что он не хочет плыть с нами в одной лодке. Он делал только то, что ему было делать выгодно. Нам нужен был результат, чемпионство, а ему нужно было экономить деньги. А едва мы уехали, он тут же договорился с Радулович, и она сыграла на Чемпионате Азии, не будучи достаточно сыгранной со всеми волейболистками. Обидно, что когда клуб расстался с нами, Даниал Кенжетаевич не сказал мне ни «спасибо», ни «до свидания». Уалханов — это человек, который пишет сценарий, а все остальные его просто играют. Даже аким поверил Досжану, а не спросил у меня — человека, который несёт первую ответственность за результат. У нас были сумасшедшие планы, включавшие в себя и Олимпиаду 2020 года, но Досжан все эти планы развалил, сначала выгнав мою жену, и я знал, что затем он выгонит и меня.

— Бурхан, вам как-то объяснили ситуацию со сборной Казахстана? Насколько нам известно, была идея, что после того как вы подписали контракт с «Алтаем», имелась возможность стать и тренером сборной страны. Но в итоге её возглавил Шапран. Вам всё-таки объяснили причины такого решения?
— Б. Ж. :  Мне просто сказали, что в федерации нет денег, чтобы заключить со мной контракт. Но со мной никто не обсуждал вопрос о финансах. Я бы работал за меньшие деньги, а может быть и вообще без денег, потому что мне была интересна сама идея поездки на отбор к Олимпийским Играм. Мы провели разговоры с нашими опытными возрастными мастерами, которые готовы были вернуться в сборную и выступить в Японии. Но команду отдали Шапрану. Я так понял, что это была идея секретаря Федерации Ермека Сырлыбаева и Досжана Уалханова, потому что они знакомы очень хорошо, и их решения часто претворяются в жизнь.

— Насколько реально было бы пробиться на Олимпийские Игры с тем составом, который вы планировали собрать?
— Б. Ж. :  Шанс всегда есть. Для этого нужно было сделать хорошую команду. Но за выступления за сборную Казахстана иногда не платят вообще ничего, поэтому в итоге многие опытные игроки, большие мастера в итоге отказались от участия в турнире, и отказывались ранее, ссылаясь на травмы или ещё что-то. Когда я вёл переговоры, согласие играть за сборную мне дали Дробышевская, Богдашкина и многие другие. Я бы настаивал на проведении усиленных сборов для подготовки, а не так, чтобы за неделю до старта собраться и поехать на турнир.

— Сейчас перед вами долгов нет у «Алтая»?
— Б. Ж. : Мы, ведь, иностранцы, и с нами сначала заключили договоры на английском языке. В этом контракте была оговорена сумма, но не было премиальных. Потом, Досжан говорит нам, что в Казахстане контракты на английском языке считаются неофициальными, и подписывает с нами контракты на русском языке. Договоры эти просто сумасшедшие — сплошной сумбур, всё составлено неправильно, юристу мы давали на проверку эти договоры, он просто посмеялся. В клубе же юрист, который является родственником Уалханова, да и вообще весь клуб — родственники этого человека, говорит нам, что мы должны подписать контракт именно в таком виде. При этом в договоре на русском языке прописана огромная куча штрафных санкций. Они расписаны на четыре листа. Когда задали вопрос о премиальных, их туда тоже добавили, но, всего три пункта: призовые места в Кубке, Суперкубке и Чемпионате Казахстана. Ладно, мы это всё подписали. Но когда у нас пошли первые успехи, Досжан Уалханов решает перезаключить с нами договоры, мотивируя это тем, что в клубе произошла реорганизация. В новом договоре опять же указана куча штрафных санкций, а лист с перечнем премий просто пропадает, будто его и не было. Когда мы стали задавать вопросы об этом, он заявил, что никаких премий не будет, мол, мы Чемпионат Азии в пролом году не выиграли. Когда закончился контракт, мы снова вернулись к разговору о премиях за победы в Суперкубке и Чемпионате Казахстана, ладно, Кубок мы не выиграли, это не победа, требовать премиальные я не стал. На это Уалханов ответил, что никаких премиальных не будет, ты и так получал очень много, с тебя достаточно. Ты должен радоваться этому и тому, что мы выплатили деньги твоей жене. При этом мы в курсе, что многие важные игроки получили премиальные втайне от других. А других он просто шантажировал, говоря, что если не подпишешь новый контракт, я тебе не выплачу твою зарплату. А должен был клуб за два месяца. Рисковать деньгами, естественно, не стал никто. Я не могу это понять. Нигде в мире такого нет! Есть контракт — всё по нему должно быть выполнено. А в «Алтае» ты должен целовать руководству попу, чтобы все пункты были выполнены. Мы ему попу не целовали, и Уалханов сначала через акима избавился от Алеси, а затем и от меня. Я очень рад был работать в Казахстане, я снова хочу стать чемпионом в Казахстане, я готов прийти и сделать команду чемпионом, чтобы доказать, что у меня есть квалификация, что у меня есть характер. Поэтому я ещё жду, и если предложения из Казахстана мне поступят, я буду рассматривать их всерьёз. Просто очень обидно, что я верил Даниалу Ахметову, который верил и мне, но Уалханов оболгал меня перед акимом. Дошло даже до того, что Даниал Кенжетаевич не был на церемонии награждения и не вручил команде Кубок и золотые медали за победу в сезоне, хотя и для него лично это было очень важно.

— Досжан Уалханов вам что-то на прощание сказал?
— А. С. : Да, когда Бурхан сказал ему, что клуб должен ему премию. Его фраза была такая: «Ты скажи ему, чтобы он забыл о премии. Какая, нафиг, премия? Пусть он мне ничего не рассказывает, потому что пока ты ещё в моём городе и в моей стране. Я тебе всё дал, теперь так же могу всё назад забрать, так что лети, пока есть билеты и деньги в руках».