Как все было на самом деле, мы решили узнать у самого виновника «торжества». Нападающий «Актобе» Алексей Щеткин рассказал в интервью корреспонденту республиканского интернет-портала Sports.kz о том, почему он не сыграл в матче 27 тура Казахстанской Премьер-Лиги против «Астаны».

— Алексей, скажите, почему вчера Вы посчитали, что не должны играть против «Астаны»?
— Потому что когда я уходил из столичного клуба, меня не хотели отпускать, и я заключил с тренерами «Астаны», так как они были не в курсе, что я покидаю команду, договоренность о том, что не будут играть в матчах против «Астаны». На этих условиях я и ушел, и не сдержать данное слово было бы просто не по-мужски, не по-человечески. Сейчас так получилось, что меня втянули в какую-то свою войну. Непонятно, зачем все это делается.

— Как вообще смотрите на ситуацию, которая случилась после игры, и как отреагировали на слова Дмитрия Васильева?
— Честно, не знаю. Он ведет какую-то свою войну и зачем-то втянул меня в это. Чтобы мне кто-то угрожал когда-то... Я такого никогда не говорил. Не знаю, откуда он это взял.

— Но ведь Вы сообщали представителям тренерского штаба «Актобе» о том, что существует договоренность: Вы не можете играть против «Астаны».
— Это началось после игры с «Окжетпесом». У меня была своя точка зрения, а меня старались переубедить, что в контракте ничего такого нет. Я для себя решил, что будет правильным, если я, давши слово, сдержу его.

— Как складываются Ваши отношения с руководством клуба «Актобе» после всей этой истории?
— Дмитрий Васильев меня подставил. О каких отношениях после этого может идти речь?

— Какими будут дальнейшие Ваши действия?
— Пока буду тренироваться. Если будут давать, то продолжу играть. Пока еще ни о чем не думал.

— Нет опасений, что решением руководства Вас могут отправить в дублирующий состав команды?
— Это уже будет на их совести. Зато я буду честен перед самим собой.

Хотелось бы обратиться к болельщикам «Актобе» — извиниться перед ними, что не вышел на матч, не сыграл в нем. Но действовал я исключительно из побуждений своей совести, потому что раз я дал слово, то должен был его сдержать.