За всю свою долгую карьеру он не получил ни одной тяжелой травмы, ни разу не ложился под нож хирурга, поэтому загадочная формулировка «по состоянию здоровья» выглядела как-то странно. Оказалось, что ушел Жейлитбаев из футбола при таких обстоятельствах, что аж мурашки по коже — совсем недавно 36-летний экс-хавбек «Кайрата», «Иртыша», «Шахтера», «Жетысу», «Востока», российского «Кургана» и ашхабадской «Нисы» перенес операцию на голове: у него была обнаружена опухоль мозга.

Бросили клич

— Впервые признаки болезни дали о себе знать в июне, — рассказывает Жейлитбаев. — «Шарахнуло» в Усть-Каменогорске. Мы снимали квартиру вместе с Рафаэлем Уразбахтиным и Евгением Луневым. И вот, сидим дома, вдруг у меня началась судорога, я потерял сознание. Хорошо, что ребята были рядом. Через три недели вновь случился приступ. Я не мог понять, что со мной происходит. Приехав домой, в Алматы, сделал МРТ, проконсультировался с врачами. Они сказали, что необходима операция. Я вначале думал дотерпеть до конца сезона, собрать денег, а потом лечь под нож. Но посоветовался с друзьями, с женой, с врачами и понял, что откладывать нельзя. Приехал в Усть-Каменогорск, объяснил ситуацию директору клуба Асхату Акылбекову и главному тренеру Вахиду Юнусовичу Масудову. Они отдали сразу четыре мои зарплаты, как бы авансом. Планировал прооперироваться на эти деньги. Но когда посчитали стоимость операции, понял, что не потяну. Даже машину продал, все равно не хватало.

— И где нашлась недостающая сумма?
— Рафа Уразбахтин, Жека Лунев, Игорь Авдеев и Рус Балтиев бросили клич, звонили тем, с кем я играл, кто меня знает. В общем, за пару дней набралась приличная сумма. Даже больше, чем мне было нужно. Хотел бы через вас поблагодарить всех ребят, которые откликнулись. Имена перечислять нет смысла — не хватит площади всей вашей газетной полосы. Скажу только, что помогли не только футболисты, но и тренеры. В общем, стали мы с женой подыскивать клинику подходящую. В итоге выбрали нейрохирургический центр в Санкт-Петербурге. Там у профессора Владимира Гуляева в свое время оперировалась супруга Владимира Линчевского. У нее операция даже сложнее была. Вот мы и остановились на этом центре. Приехал я в Питер, проконсультировался, обследовался, а на следующий день — под нож. Естественно, мне все объяснили, рассказали про последствия. В общем, с приближением операции становилось все страшнее.

Первая мысль — жив!

— Когда засыпали под наркозом, какая мысль была в голове?
— Страх, что можно не проснуться. Меня положили в палату в полпервого по алматинскому времени, а уже в полшестого повезли в операционную. Когда пришел в себя, первая мысль была — живой. Подобные операции делаются часто, и я далеко не первый. Но все равно было страшно. Наверное, потому что на протяжении всей карьеры меня обходили стороной различные переломы, надрывы и разрывы мышц. Бывали мелкие травмы, но под нож никогда не приходилось ложиться. Даже пальца не ломал. А тут такое.

— И как перенесли все это?
— Первые пару дней меня «волтузило» так, что берегов не видел. Аппетита никакого не было. Где-то на четвертый день начал что-то есть. А до этого шатало не по-детски. Где-то на 8-9-й день уже отпустило полностью. На десятый меня выписали. Из Питера до Москвы доехал на поезде, оттуда до Алматы также на поезде. На самолете врачи запретили. Все это время меня сопровождал тесть. Угадайте, кто ко мне приходил в палату, постоянно навещал?

— Не знаю.
— Наш Евгений Тарасов. Я еще в первый день, когда только прибыл в Питер, ночевал у него дома. Он был рад, что хоть кто-то из Казахстана приехал. А потом нагрянули еще гости.

— Кто?
— Проездом был Рахман Асуханов, он тоже пришел ко мне в палату вместе с Жекой Тарасовым. Затем по делам в Питер приехал Ерлан Уразаев и тоже заскакивал. В общем, Женька был в шоке: то никого из Казахстана, то все один за другим нагрянули (смеется).

— И как он там?
— Отлично. Работает в системе «Зенита», детским тренером. Каждый день меня навещал, поддерживал сильно, продукты приносил всякие. Кстати, в Москве тоже не обошлось без казахстанских футболистов.

— Если можно, подробнее.
— Олег Федоров встречал. Помните такого? Джамбульский парень, мы с ним в Караганде играли вместе 10 лет назад. Он уже лет пять как закончил, купил квартиру в Москве, проживает там вместе с семьей. Встретил нас утром, а вечером поезд. Вот он все это время возил нас на экскурсию по Москве, дома у него были, на стадион «Локомотива» заехали, посмотрели. Вот Женьке и Олегу тоже спасибо большое, поддержали сильно, помогли.

Здоровье важнее всего

— В общем, футбольное братство сохраняется и после завершения карьеры, да?
— Не то слово. Для себя понял одно: на поле мы соперники, а вне поля ничто не мешает нам дружить, общаться. Мне очень сильно помогли наши футболисты и тренеры — как материально, так и морально. А еще я понял, что важнее здоровья ничего нет. И вот этого наикрепчайшего здоровья хочу пожелать всем тем, кто мне оказал поддержку, помог. Надеюсь, что они не окажутся в моей шкуре.

— Неужели это самое здоровье уже не позволит вам вернуться на поле?
— Только через два года, в лучшем случае. А мне тогда будет уже 38. То есть, мне предписано в течение двух лет воздерживаться от физических нагрузок. А это, можно сказать, крест. Куда потом возвращаться? В общем, все, закончил.

— Не обидно, что пришлось сделать это в первой лиге?
— А какая разница? «Восток» вылетел в первую лигу из-за финансовых проблем. Жаль, конечно. Сейчас команда уверенно лидирует и вряд ли упустит первое место. Замечу, что очень хорошая команда.

— Хорошо, сформулирую вопрос иначе. Не обидно, что закончили из-за опухоли мозга, а не из-за элементарного «пенсионного» возраста?
— Сам себя ругаю. Порой кажется, что сам себе и накаркал. Все время говорил, что карьера прошла без травм, без операций. Говорил, что буду играть до сорока. Естественно, обидно, что закончил, например, не из-за разрыва крестообразных связок. Ведь после такой травмы восстановиться в моем возрасте тяжело. А так, даже и «футбольной причины» не вышло. У врача спрашивал: откуда могла образоваться эта опухоль? Он мне отвечает: «Если бы ты приехал из Чернобыля, то я бы назвал причину, а так, их сотни, и понять, почему именно это случилось с тобой, невозможно».

Много чего нельзя

— Наверное, когда узнали диагноз врачей, были в шоке?
— Скорее был некий ступор, что-то вроде транса. Но потом взял себя в руки и решил: ну операция, так операция. Чем раньше ее сделаю, тем раньше восстановлюсь. Лишь бы к сборам прийти в нормальное состояние. Это уже потом я понял, каким был наивным. Сейчас есть огромный список того, чего мне нельзя. Например, нельзя употреблять спиртное, нельзя ходить без головного убора, даже летом. В общем, много чего нельзя. Какое «играть» после такого? В 38–39 лет возвращаться, чтобы потом все смеялись над тобой? Тем более, что сейчас тренеры любят смотреть в паспорт.

— Вы были одним из трех действующих футболистов, заставших еще первый чемпионат страны. Теперь остались лишь Руслан Гумар и Игорь Авдеев. Как думаете, они еще долго будут «пылить»?
— Понятия не имею. В плане «физики» им уже тяжеловато соперничать с молодыми. Но у них есть голова. Плюс другие качества. Тут главное что — захотят ли тренеры видеть их в составах своих команд? Я считаю, что омоложение, если есть таланты, всегда необходимо. Но и парочка опытных ребят в команде всегда должна быть. Примеров тому много. Взять того же Артура Авакянца. Он своими штрафными в прошлом году затащил «Акжайык» в высшую лигу. Хотя до этого не играл три года.

Ведь проблема в чем? Большинство ребят заканчивает не потому, что здоровье не позволяет, а потому что им ярлыки стариков понавешали. Те же «лимитчики» повлияли на то, что «стариков» списывают со счетов.

— Что теперь? Многие футболисты говорят, что из вас получится отличный тренер.
— Не знаю, что они там вам наплели про меня (смеется). Но я не отрицаю того, что хочу стать тренером. Мне кажется, должно получиться. Хотя прекрасно понимаю, что там есть куча нюансов, которых я просто не знаю. Но если брать чисто тренировочный процесс, то, наверное, потяну.

Клишина бросили в пекло

— Что лучше для начинающего специалиста: начать с низов или же сразу оказаться у руля какого-нибудь клуба премьер-лиги?
— Важно не то, с чего начал. Важно доверие. Взять, к примеру, Сергея Тимофеева. Он только повесил бутсы на гвоздь, как его бросили в бой, доверили сборную. Результата он не дал по одной простой причине: его не могло быть. Зато команда играла сильно, билась во всех матчах. Единственное исключение — поражение от турок дома. Остальные все матчи — это битвы. Украина, Греция, Дания — все они «отскочили» на последних минутах. В итоге Тимофееву ни «спасибо» не сказали, ни даже «до свидания». Еще пример: Алексей Клишин. Бросили в самое пекло — спасать «Окжетпес». А потом попросили из команды. Хотя доверься ему руководство, возможно, сейчас кокшетаусцы выправили бы ситуацию. А так, три тренера за сезон — многовато.

— Профессия детского тренера среди футболистов непочетна?
— Отчего же? Вполне уважаемая профессия. Но опять же, детей тоже можно разделить. То есть, с малышами я бы не смог, терпения не хватило бы. Тут больше педагог нужен. Мне в этом плане повезло — мои детские тренеры были добрыми людьми. А вот 15-16-летних парней, которые «под» командами мастеров, тренировать можно было бы. Они уже умеют слушать и уже понимают, что ты им говоришь.

— Может, удастся организовать что-то вроде прощального матча?
— Да бросьте вы! Прощальный матч нужно заслужить. Вот Тимофееву сделали нечто подобное, после завершающей игры в чемпионате его проводили из футбола, все было красиво. Нечто подобное было у Андрея Кучерявых. Уверен, что будет прощальный матч у Нурбола Жумаскалиева, когда придет время. Может быть, у Самата Смакова. А мне зачем? Блин, у Вахида Масудова не было прощального матча! А вы хотите, чтобы у меня был. Нет, я ушел тихо. И на этом закончим.